Главная Энциклопедия История войн Подробнее

Центральный штаб - партизанский

В предвоенный период проблема организации партизанской борьбы в тылу врага была разработана недостаточно, а вопрос о централизованном управлении действиями партизанских сил вообще не затрагивался. Поэтому все мероприятия по развертыванию массового партизанского движения стали проводиться уже в ходе войны, причем в условиях, когда советские войска теряли свою территорию, и противник развивал наступление на всех стратегических направлениях. Избежать ошибок не удавалось.

До лета 1942 г. партизанские отряды, действовавшие на одном операционном направлении, имели различную подчиненность: ими одновременно руководили партийные комитеты (республиканские, областные, районные), четвертое управление Наркомата внутренних дел (НКВД), военные советы и разведорганы фронтов и армий. К сожалению, это приводило к несогласованности и параллелизму в работе, некачественному расходованию сил и средств, а порой - к жертвам, так как все эти управленческие структуры чаще всего ставили задачи одним и тем же партизанским отрядам без достаточного согласования усилий между собой.

Центральный штаб партизанского движения, его задачи и структура

Эти недостатки были устранены принятием мер по централизации руководства партизанским движением. 30 мая 1942 г. вышло постановление Государственного Комитета Обороны (ГКО) в целях объединения руководства партизанским движением, дальнейшего развития борьбы народных масс, а также оказания конкретной и постоянной помощи партизанам создать при Ставке Верховного Главнокомандования (ВГК) Центральный штаб партизанского движения (ЦШПД), а для непосредственного руководства партизанскими отрядами при военных советах Карельского, Ленинградского, Калининского, Западного и Брянского фронтов — партизанских штабов, при Военном совете Юго-Западного направления — Украинского штаба партизанского движения. Перечисленные штабы партизанского движения непосредственно были подчинены ЦШПД (схема 1).

Схема 1

«В своей руководящей деятельности создаваемые структуры, - говорилось в постановлении, — должны были исходить из того, что основной задачей партизанского движения является дезорганизация тыла противника; разрушение его коммуникаций, линий связи, уничтожение складов; нападение на штабы и другие войсковые учреждения; уничтожение материальной части на аэродромах и осведомление командования Красной Армии о расположении, численности и передвижениях войск противника».

На Центральный ШПД возлагалась задача — устанавливать связь с партизанскими формированиями, направлять и координировать деятельность фронтовых штабов партизанского движения, обобщать и распространять опыт партизанской борьбы, снабжать партизан оружием, боеприпасами, медикаментами, готовить кадры, осуществлять взаимодействие партизанских формирований с советскими войсками. Эти задачи ему предстояло решать под непосредственным руководством Ставки ВГК, в тесном контакте с Генеральным штабом Рабоче-Крестьянской Красной Армии (РККА), военными советами фронтов и армий, согласовывая всю работу с ЦК ВКП(б) и партийными органами на местах. При этом он руководствовался решениями ЦК ВКП(б), постановлениями ГКО, приказами народного комиссара обороны СССР.

Штабы партизанского движения вначале создавались как коллегиальные органы. В руководстве ими вводились представители от партии, НКВД и разведки, так как все они в предшествующий период принимали участие в формировании и руководстве партизанскими отрядами и со многими из них поддерживали связь. Но вскоре коллегиальность в руководстве штабами была заменена единоначалием. Так, начальником ЦШПД был утвержден П.К. Пономаренко — от ЦК ВКП(б). Его заместителями стали: от НКВД СССР — В.Т. Сергиенко, от Генерального штаба — Т.Ф. Корнеев. По такому же принципу формировалось руководство фронтовых штабов.

Начальник Центрального штаба партизанского движения
при Ставке Верховного Главнокомандования
генерал-лейтенант П. К. Пономаренко

ПОНОМАРЕНКО Пантелеймон Кондратьевич (1902-1984 гг.). Родился в крестьянской семье на хуторе Шелковском Краснодарского края. С 12 лет трудился подмастерьем в швейной мастерской. В 1918 г. призван в РККА и принял участие в обороне от белых Екатеринограда (ныне - Краснодар). С 1919 г. работал на нефтепромыслах, затем на железнодорожном транспорте. С 1922 г. - на комсомольской работе, в 1925 г. стал членом ВКП(б). Первое образование получил на Краснодарском рабфаке (1927 г.). В 30 лет окончил Московский институт инженеров транспорта. В 1932-1936 гг. снова служил в РККА в должности командира батальона. После демобилизации - инженер Всесоюзного электротехнического института. С 1937 г. - на партийной работе: инструктор ЦК ВКП(б), первый секретарь ЦК КП(б) Белоруссии (1938-1948 гг.). В 1939 г. Пономаренко был избран членом ЦК ВКП(б) и тогда же по должности стал членом Военного совета Белорусского военного округа. Он принял участие в руководстве войсками, вошедшими на территорию Западной Белоруссии, а с июня 1941 г. - в составе командования Западного фронта в первых оборонительных сражениях войск этого фронта. В июле 1941 г. решением ГКО утвержден членом Военного совета Центрального фронта, в октябре 1941 г. - членом Военного совета Брянского фронта, в феврале 1942 г. - членом Военного совета 3-й ударной армии Калининского фронта. С первых дней войны возглавил организацию партизанского движения и подпольной борьбы в Белоруссии, добился в этом деле значительных успехов, за что был награжден орденом Ленина (1942 г.). С мая 1942 г. - начальник Центрального ШПД. Генерал-лейтенант (1943 г.).

16 июня 1942 г. на основании постановления ГКО от 30 мая 1942 г. был издан приказ народного комиссара обороны, в котором формирование штабов, оперативных групп, подвижных радиоузлов возлагалось на военные советы соответствующих фронтов. Обеспечивать их необходимыми кадрами, вооружением, всеми видами имущества и транспорта поручалось начальникам главных управлений наркомата обороны (НКО) СССР. В этом же месяце все штабы партизанского движения приступили к работе.

По первоначальному штату ЦШПД состоял из шести отделов: оперативного, информационно-разведывательного, связи, подготовки партизанских кадров (отдел кадров), материально-технического обеспечения (МТО) и общего. В него также входили: центральный радиоузел, пункт сбора резерва, школы подготовки кадров. ЦШПД был укомплектован 1431 военнослужащим и 232 вольнонаемными. Почти аналогичную структуру, только в уменьшенном виде имели и фронтовые штабы партизанского движения. По первому штату в них числилось 129 военнослужащих и 12 вольнонаемных. Каждый фронтовой ШПД имел всего одну школу подготовки партизанских кадров, которая состояла из 52 человек вольнонаемного состава и 270 - переменного. Кроме того, приказом начальника ЦШПД в необходимых случаях создавались оперативные группы фронтовых партизанских штабов при военных советах общевойсковых армий.

Комиссар школы старший политрук Г.С. Радюк
проводит занятия по матчасти винтовки.

В последующем ЦШПД пополнился отделами: политическим, шифровальным, секретным и финансовым. Одни отделы упразднялись, другие создавались. Функции одного отдела передавались другому. Так, вопросами медико-санитарного обеспечения партизанского движения вначале занимался отдел МТО, а позднее была создана медико-санитарная служба с медбазой. Значительные изменения претерпел и политотдел ЦШПД (отделение по печати, отдел специнформации, политотдел, политуправление).

Функциональные обязанности подразделений ЦШПД в основном сводились к следующему.

Оперативный отдел занимался изучением районов и условий действий партизан, рассмотрением оперативных планов республиканских и фронтовых (областных) штабов, разработкой планов отдельных крупных операций, обобщением опыта партизанской войны, составлением оперативных сводок и строевых записок. Отдел вел учет всей боевой деятельности партизанских бригад и отрядов. Для этого были разработаны и разосланы в штабы соответствующие формы, что в значительной мере упорядочило учет и отчетность.

Разведывательный отдел ведал изучением дислокации войск и техники противника, наблюдением за передвижением его войск, разведкой штабов, узлов связи, складов, баз, выявлением намерений и планов врага, обобщением опыта разведывательной работы, изучением приемов и методов разведки и контрразведки противника. Он рассылал разведывательную информацию заинтересованным организациям.

Отдел специальной информации изучал и обобщал важнейшие вопросы политического и экономического положения на оккупированной территории, опыт партийно-политической работы, проводившейся подпольными партийными и комсомольскими организациями, организовывал разоблачение приемов и методов фашистской пропаганды.

Отдел связи обеспечивал бесперебойную радиосвязь со штабами и представительствами ЦШПД, оперативными группами и в необходимых случаях — с партизанскими отрядами и бригадами, организовывал снабжение средствами связи фронтовых ШПД и представительств, осуществлял контроль за работой радиоузлов.

Отдел кадров занимался укомплектованием штабов партизанского движения, учетом партизанских кадров, подготовкой специалистов, оформлением награждений и присвоением воинских званий.

Отдел материально-технического снабжения ведал организацией складов, баз вооружения, боеприпасов, продовольствия, обмундирования и другого имущества, обеспечением материально-техническими средствами фронтовых штабов партизанского движения и отдельных отрядов.

Созданное несколько позднее политическое управление, реорганизованное впоследствии в политический отдел, координировало всю массовую политическую работу в тылу врага, направляло деятельность партийного подполья, находившегося в зоне ответственности партизанских формирований.

Совершенствование деятельности ЦШПД К.Е. Ворошиловым

6 сентября 1942 г. постановлением ГКО был учрежден пост главнокомандующего партизанским движением «для сосредоточения ответственности» в одних руках. ЦШПД при Ставке Верховного Главнокомандования стал рабочим органом главнокомандующего партизанским движением, который возглавил Маршал Советского Союза К.Е. Ворошилов.

Главнокомандующий партизанским движением
Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов

ВОРОШИЛОВ Климент Ефремович — старейший военный и политический деятель Советского государства, первый Маршал Советского Союза (1935 г.), в 1934-1940 гг. — нарком обороны СССР. С 1940 г. — заместитель Председателя Совета Народных Комиссаров (СНК) СССР и председатель Комитета обороны при СНК СССР. С первых дней Великой Отечественной войны на фронте. Принимал непосредственное участие в организации отпора врагу. Был членом ГКО и Ставки ВГК, главнокомандующим войсками Северо-Западного направления, командующим войсками Ленинградского фронта. Однако допустил ряд крупных ошибок в руководстве войсками и 1 апреля 1942 г. решением Политбюро ЦК ВКП(б) был направлен на «тыловую военную работу». Ему как члену Политбюро ЦК ВКП(б), ГКО и Ставки ВГК поручалось курировать ряд вопросов по военному ведомству, в том числе и те, что были связаны с развитием партизанского движения. В конце августа 1942 г. по инициативе К.Е. Ворошилова и по поручению ЦК партии Центральный ШПД в Москве провел ряд совещаний представителей подпольных партийных органов, командиров и комиссаров партизанских соединений и отрядов Украины, Белоруссии, Смоленской и Орловской областей РСФСР. На совещаниях был обобщен накопленный боевой опыт, выявлены наиболее эффективные способы ведения партизанской войны, обсуждены мероприятия по дальнейшему развертыванию партизанского движения. Ночью 1 сентября 1942 г. К.Е. Ворошилов и П.К. Пономаренко представили некоторых участников совещания И.В. Сталину, который провел с ними обстоятельную беседу. Встреча была продолжена 4 сентября. Итогом встреч явился приказ наркома обороны СССР от 5 сентября 1942 г. «О задачах партизанского движения», определивший боевую и политическую деятельность партизан на период перехода РККА на фронте от стратегической обороны к стратегическому наступлению. А с целью дальнейшей централизации руководства партизанским движением Постановлением ГКО 6 сентября 1942 г. был создан пост главнокомандующего партизанским движением, который, как все и ожидали, занял К.Е. Ворошилов.

Несмотря на то, что Ворошилов находился в должности главкома непродолжительное время (всего около 2,5 месяцев), сделал он для развития партизанского движения немало. В первую очередь он усовершенствовал управление партизанскими силами. До него партизанские формирования, сражавшиеся на общей территории, в одном случае подчинялись фронтовым партизанским штабам, а в другом — местным партийным органам. Например, действовавшие в полосе Брянского фронта в сентябре 1942 г. отряды Орловской, Курской, Сумской и Харьковской областей не имели единого подчинения. Для того, чтобы устранить это противоречие, ГКО постановлением 28 сентября преобразовал фронтовые штабы партизанского движения, за исключением Ленинградского, в представительства ЦШПД при военных советах соответствующих фронтов. Их руководители вошли в состав военных советов этих фронтов. По инициативе Ворошилова ГКО своим постановлением 29 июня 1942 г., в связи с упразднением Юго-Западного направления существовавший при нем Украинский ШПД преобразовал в республиканский (начальник штаба Т.А. Строкач). Работу по развертыванию партизанского движения он проводил в тесном контакте с военными советами Юго-Западного и Южного фронтов. Постановлением ГКО от 9 сентября 1942 г. был образован Белорусский штаб партизанского движения.

Начальник Центрального ШПД П.К. Пономаренко с белорусскими партизанами.
Москва, 17 сентября 1942 г.

Это обеспечивало партийным органам, возглавившим борьбу в тылу врага, наилучшим образом проводить намеченные мероприятия и в тоже время удовлетворяло запросы и требования фронтов и армий. «Опираясь на представительства Центрального и республиканского штабов, связанных по радио с партизанскими силами, — разъяснял П.К. Пономаренко, — командующие фронтами получали возможность организовывать оперативное и тактическое взаимодействие партизанских отрядов и действующих войск, направлять удары партизан по наиболее уязвимым и важным с точки зрения операций фронта местам оперативного тыла противника, избегать шаблона в проведении этого взаимодействия, учитывать возможности партизанских соединений, увязывать взаимодействие со сроками и темпами наступательных операций». Впервые внедренная в практику Ворошиловым такая схема управления партизанскими силами оказалась весьма плодотворной. С небольшими изменениями она просуществовала до конца войны.

Стараниями Ворошилова и сам Центральный штаб превратился в мощный орган управления партизанскими силами с разветвленными структурными подразделениями. Осенью 1942 г. в его составе действовали три управления (оперативное, разведывательно-информационное, политическое) и восемь отделов (связи, диверсионной техники, перевозок, шифровальный, секретный, административно-хозяйственный, финансовый, кадров). В оперативном управлении были созданы группы работников, отслеживавших, как это делалось в Генеральном штабе, развитие партизанского движения по стратегическим направлениям (Северо-Западному, Западному, Южному, Северо-Кавказскому, по Украине и Белоруссии). Это позволяло направлять действия партизан по тем объектам вражеского тыла, в уничтожении которых были заинтересованы действующие фронты (схема 2).

Схема 2

Несомненной заслугой Ворошилова явилось и то, что он привлек к работе в ЦШПД замечательных специалистов. Помощником начальника штаба по военно-технической части стал активный участник войны в Испании, известный подрывник полковник Илья Григорьевич Старинов, оперативное управление возглавил генерал-лейтенант артиллерии Аркадий Кузьмич Сивков, разведывательно-информационное — генерал-майор Николай Емельянович Аргунов, службу снабжения - генерал-лейтенант Рафаил Павлович Хмельницкий, политическое управление — бригадный комиссар Владимир Никифорович Малин, отдел связи — военинженер 1-го ранга Иван Николаевич Артемьев. Заместителя начальника ЦШПД комиссара госбезопасности Василия Тимофеевича Сергиенко, перешедшего на другую работу, заменил полковник госбезопасности Сергей Саввич Бельченко, до этого хорошо зарекомендовавший себя на службе в Калининском и Западном штабах партизанского движения.

Таким образом, осенью 1942 г. партизанское движение имело сложившуюся систему централизованного руководства, как в центре, так и на местах. Это позволило в обособленные и разрозненные выступления партизанских отрядов внести единое организующее и целенаправленное содержание. Проведенные мероприятия по совершенствованию этой системы были направлены на приближение органов партизанского руководства к фронтовому командованию в целях организации более тесного взаимодействия с действующей армией.

Сотрудники северо-западной оперативной группы ЦК КП Белоруссии
А.С. Шавров, С.С. Костюк, А.М. Дядев и партизаны диверсионного отряда
Г.М. Войтенков и И.К.Ш. Калининский фронт, д. Шейно. 16 сентября 1942 г.

Ворошилову благодаря его авторитету, энергии и настойчивости удалось решить многие важные вопросы партизанского движения, особенно в части, касающейся подготовки кадров, управления партизанскими силами, организационной структуры партизанских формирований, материально-технического снабжения и авиационных перевозок.

Однако у главкома были как сторонники, так и могущественные противники. П.К. Пономаренко вспоминает, что во второй половине 1942 г. появилась тенденция подменить руководство партизанским движением управлением по армейскому принципу. Дело в том, что маршал со своим аппаратом вынашивал идею создания в тылу врага регулярной партизанской армии, используя для этого опыт и выучку тех военнослужащих, кто не сумел в 1941 г. и первой половине 1942 г. вырваться из окружений, а также большие людские резервы партизанских краев и зон (по имеющимся данным, около 5 млн человек). Имелось в виду часть этой регулярной партизанской армии использовать как маневренные соединения, способные действовать и мелкими подразделениями, и крупными частями. Ворошилов считал, что они вполне могли бы решить широкий круг задач: массовое минирование путей сообщения противника, длительные рейды по его тылам, налеты на немецкие гарнизоны. Предполагалось снабдить партизанскую армию автоматическим оружием, средствами связи, противотанковыми и минно-взрывными средствами, медикаментами, выработать табели потребных партизанам средств борьбы, установить в частях штатные категории, воинские звания и соответствующие должностные оклады. Однако вопрос о создании партизанской армии так и остался нерешенным, хотя осенью 1942 г. для этого, по мнению полковника И.Г. Старинова - помощника начальника ЦШПД, имелись все условия, в том числе и экономические.

18 ноября 1942 г. Центральный Комитет ВКП(б) обсудил политические и организационные проблемы партизанского движения и подверг критике сторонников чрезмерной централизации. Пономаренко, присутствовавший на этом заседании, утверждает, что для большинства членов ЦК была очевидной необходимость в предвидении перехода советских войск под Сталинградом от обороны к контрнаступлению сосредоточить общее руководство партизанским движением непосредственно в руках председателя ГКО и Ставки ВГК И.В. Сталина. В связи с этим должность главнокомандующего партизанским движением постановлением ГКО от 19 ноября 1942 г. упразднилась, а ЦШПД стал, как и прежде, подчиняться непосредственно Ставке Верховного Главнокомандования и, как и прежде, руководить партизанским движением. Что же касается Ворошилова, то он был 15 декабря 1942 г. направлен Ставкой в район действий Ленинградского и Волховского фронтов для оказания помощи в подготовке к прорыву блокады Ленинграда.

Деятельность Центрального штаба партизанского движения

На этом структурные изменения в управлении партизанскими силами не закончились. В ноябре 1942 г. стали действовать Эстонский и Литовский штабы партизанского движения. В декабре при Украинском ШПД заработал Молдавский отдел партизанского движения, а в это же время в Крыму - Крымский ШПД. В апреле 1943 г. Украинский ШПД с Молдавским отделом был выведен из состава Центрального ШПД. Он стал подчиняться непосредственно Ставке ВГК и снабжать оперативной и разведывательной информацией ЦШПД. В то же время фронтовые штабы партизанского движения были переформированы в областные. Если на территории республики или области РСФСР действовало несколько фронтов, то штабы партизанского движения имели при них свои представительства или оперативные группы (схема 3).

Схема 3

В такой структуре управление партизанскими силами действовало до середины января 1944 г.

После войны у Пономаренко как-то поинтересовались, какие главные трудности пришлось преодолеть ЦШПД на пути своего становления. Он без раздумья ответил: налаживание связи. Далее он пояснил, что в начале войны связь руководящих центров с партизанскими отрядами осуществлялась через пеших курьеров. Но эта связь, можно сказать, была разовой. Линию фронта удавалось перейти не всем и далеко не всегда. Многие связисты попадали в руки врага и погибали. Партизанам иногда удавалось устанавливать связь через радиостанции тех групп, которые действовали во вражеском тылу от НКВД и Главного разведывательного управления ГШ Красной Армии. Но это случалось очень редко, так как эти радиостанции были перегружены своей работой.

Формируемому в июне 1942 г. Центральному штабу в налаживании с партизанами радиосвязи помогали многие организации. Особенно оказалась полезной помощь Главного управления связи РККА и Народного комиссариата связи. Маршал войск связи И.Т. Пересыпкин вспоминает, что Наркомат связи передал в распоряжение партизанского штаба действующий приемный радиоцентр и здание для размещения передающего радиоцентра, находившиеся в районе Москвы. Главное управление связи передало радиоузлу ЦШПД необходимую аппаратуру, офицерский состав и классных радиоспециалистов. Начальником отдела связи ЦШПД был назначен полковник, впоследствии генерал-майор связи, И.Н. Артемьев, до этого работавший заместителем начальника войск связи Брянского фронта. В своих книгах Пономаренко Артемьева называет «выдающимся организатором дальней связи». Строительство радиоузла завершилось к 1 августа 1942 г., и он принял на связь первых корреспондентов. Узел связи Центрального ШПД использовал мощные радиостанции типа РАТ и РАФ, высокочувствительные радиоприемники, хорошие антенны, умело конспирировал свою работу с радиостанциями, действовавшими в тылу врага. Параллельно разворачивались радиоузлы фронтовых штабов партизанского движения. В августе 1942 г. уже действовало пять таких узлов, в конце года - 12. Радиоузлы имели и некоторые крупные партизанские соединения.

Большое внимание обращалось на создание радиошкол для подготовки, тренировки и экипировки всем необходимым радистов для партизанских отрядов. В мае 1942 г. спецшколу № 3 (радиошколу) окончило 26 человек, в июне - 58, а всего до февраля 1944 г. спецшкола подготовила 1003 радиста (в 1942 г. - 390 чел., в 1943 г. - 567, в 1944 г. - 46 чел.). Их выпускники перебрасывались в тыл врага, снабженные в основном коротковолновыми небольшими радиостанциями типа «Север». Они обеспечивали радиосвязь на расстояние до 500 км, а при хорошем прохождении волн и тщательно выбранных радиочастотах удавалось достигать 600-700 км.

До 1942 г. в бригаду или отряд обычно посылали одного или двух человек с радиостанцией и 2-3 комплектами ламп. В 1943 г. во все дальние бригады и отряды стали откомандировывать обязательно по два человека с двумя радиостанциями - «Север» и РПО (радиостанция партизанских отрядов - еще более мощная, чем «Север»). Это позволяло партизанам поддерживать как внешнюю, так и внутреннюю связь. В результате сеть радиосвязи, организованная Центральным ШПД в ходе войны, непрерывно насыщалась новыми радиоточками и развивалась. Если на 10 июня 1942 г. в тылу противника действовало только 37 радиостанций, то на конец года уже 233. Число партизанских отрядов, с которыми поддерживалась постоянная радиосвязь, возросло с 387 (20% всех отрядов) до 1153 (60% всех отрядов). К началу 1944 г. радиосвязью пользовались не только все соединения, но и отдельно действовавшие партизанские отряды, состоявшие на учете в ЦШПД. Это обеспечило устойчивое управление партизанскими силами, их взаимодействие с Красной Армией, обмен оперативной и разведывательной информацией и достижение в этом деле, как свидетельствовал маршал войск связи И.Т. Пересыпкин, «великолепных результатов». Начальник радиоузла связи И.Н. Артемьев в своей книге «В эфире партизаны» писал: «Радио позволяло проводить многие крупные операции объединенными партизанскими силами, наносить фашистам значительный урон в живой силе и боевой технике, взрывать их склады и базы, уничтожать вражеские аэродромы с находящимися на них самолетами, надолго выводить из строя важнейшие коммуникации. Без надежной связи было бы немыслимо оперативное снабжение партизан вооружением и боеприпасами, медикаментами, всем тем, что крайне необходимо для успешных боевых действий в оккупированных неприятелем районах».

Второй важной задачей, которую решал ЦШПД с момента его создания, являлось налаживание системы накопления и своевременной отправки региональным штабам партизанского движения и партизанским отрядам продовольствия и материально-технического имущества, необходимого для эффективного ведения вооруженной борьбы. Для этого в структуре материально-технического обеспечения ЦШПД была организована экспедиционно-транспортная база. По заявкам ЦШПД имущество в нее поступало: из Главного артиллерийского управления - боеприпасы и оружие, из Наркомата связи и Главного управления связи - радиостанции и батареи питания к ним, из Наркомата пищевой промышленности - продовольствие и т.д. По имеющимся данным, из ЦШПД за время его существования (до февраля 1944 г.) партизаны получили: винтовок и карабинов - почти 60 тыс. ед., автоматов - 34 320, пулеметов - 4210, противотанковых ружей - 2556, минометов калибра 50 и 82 мм - 2184, орудий калибра 45 и 76 мм - 21 ед., противопехотных и противотанковых гранат - почти 540 тыс. шт., большое количество тола, мин, боеприпасов, а также продовольствия и снаряжения. Но это составляло малую часть потребностей партизан. Остальное они захватывали в бою в виде трофеев; продуктами и одеждой с ними делилось население.

Со второй половины 1942 г. по заявкам ЦШПД в конструкторских бюро и на заводах страны было сконструировано и стало производиться специальное оружие для бесшумной стрельбы, зажигательные снаряды, портативные мины мгновенного и замедленного действия большой мощности, усовершенствованные радиостанции, удобные для применения в условиях вражеского тыла. В руках партизан эти мины становились мощным оружием «малой войны». Даже сам П.К. Пономаренко внес в этот процесс свою лепту. Он изобрел станок для перебивки немецких патронов, сравнительно легко добываемых на оккупированной территории, под калибр патрон советского оружия, которыми охотно пользовались партизаны. И весь этот бесценный груз доставлялся партизанам по воздуху самолетами и планерами, а также наземным путем через разрывы в линии фронта. По решению ГКО от 4 сентября 1943 г. за Центральным ШПД была закреплена эскадрилья в составе трех самолетов Ли-2, девяти самолетов Р-5 и 20 самолетов У-2. По заявкам ЦШПД, фронтовых (областных) и республиканских штабов на партизан также работали отдельные части и эскадрильи Авиации дальнего действия (АДД), Гражданского воздушного флота, фронтовой авиации и воздушно-десантных войск. Всего за время войны к партизанам было совершено 109 тыс. самолето-вылетов. Из грузов, направленных партизанам, на первом месте стояли боеприпасы, вооружение и мины, всего 83%. Среди остальных 17% грузов главными были медикаменты, почта для партизан, табак, соль, чай и сахар. Самолеты также использовались ЦШПД для выброски в тыл противника диверсионно-разведывательных и организаторских групп, для связи и вывоза раненых (более 90% тяжелораненых). Только Авиация дальнего действия (командующий - генерал А.Е. Голованов) за время войны в интересах партизан совершила более 7 тыс. самолето-вылетов. Особенно отличился 101-й авиационный полк АДД (командир - Герой Советского Союза полковник В.С. Гризодубова). Авиация Гражданского воздушного флота (командующий - генерал-полковник (с августа 1944 г. - маршал авиации) Ф.А. Астахов - с 11 мая 1942 г. и до конца войны) выполнила около 20 тыс. полетов к партизанам, из которых половина - с посадкой на партизанских аэродромах. Она перевезла 5871 человека, 3672 т боеприпасов и вооружения и 977 т других грузов. От партизан вывезено более 16 тыс. раненых, преимущественно тяжелораненых.

ЦШПД уделял большое внимание подготовке различных специалистов, недостаток которых остро испытывали партизанские формирования, действовавшие в тылу врага. Эту задачу выполняли находившиеся в его подчинении 5 спецшкол. Спецшкола № 1 готовила партийных и комсомольских работников для партизанских отрядов и подпольных партийных и комсомольских органов. В Спецшколе № 2 обучались организаторы партизанского движения и руководящий состав партизанских формирований (командиры, комиссары, начальники штабов) и инструкторы минно-подрывного дела.

Школа подготовки партизанских кадров (школа диверсантов).
Инструктор А.Г. Легенченко объясняет курсантам
устройство мины замедленного действия.
Калининский фронт, д. Шейно. 17 сентября 1942 г.

Школа подготовки партизанских кадров (практические занятия по подрывному делу).
Калининский фронт. 17 сентября 1942 г.

Спецшкола № 3 готовила для партизанского движения и подполья квалифицированных радистов-операторов. В Спецшколе № 105 обучались кадры разведчиков и агентурно-оперативных работников. Была еще одна Высшая оперативная школа № 105, которая укомплектовывалась исключительно инструкторами минно-подрывного дела, которые направлялись в тыл врага с конкретными задачами по разрушению важных объектов и коммуникаций (последние две школы были расформированы осенью 1942 г.). С июня 1942 г. до момента расформирования ЦШПД эти школы окончили 6501 человек, в том числе соответственно ранее перечисленным школам: 1356, 2734, 1224, 296, 891.

Школа подготовки партизанских кадров (школа диверсантов).
Комиссар школы старший политрук Г.С. Радюк проводит занятия по топографии.
Калининский фронт, д. Шейно. 17 сентября 1942 г.

Общее руководство деятельностью спецшкол, разработкой программ, комплектование их переменным и постоянным преподавательским составом, распределением выпускников в действующие отряды осуществлял отдел кадров ЦШПД. Аналогичные школы действовали в республиканских, областных (фронтовых) штабах партизанского движения, а также при крупных партизанских формированиях. В результате партизанское движение за время войны получило около 60 тыс. специалистов. По данным ЦШПД, в партизанском движении участвовало около 500 тыс. военнослужащих, в том числе более 10 тыс. офицеров, которые передавали боевой опыт и военные знания партизанам. Офицеры проходили службу в ЦШПД, республиканских, областных и фронтовых штабах партизанского движения, занимали должности командиров, их заместителей по разведке, начальников штабов партизанских формирований, что положительно влияло на их боеспособность. И в этом кроется одна из причин высокой эффективности действий партизанских отрядов и разведывательно-диверсионных групп.

Из всех способов боевых действий партизан на первое место выступали диверсии на коммуникациях противника, причинявшие оккупантам наибольший урон. Партизанские диверсанты были вездесущи и неутомимы. На слабо охраняемых участках они группами по 5-7 человек систематически пускали под откос вражеские эшелоны. На сильно укрепленные железнодорожные станции и мосты нападали силами нескольких отрядов и надолго выводили их из строя. Движение по шоссейным и грунтовым дорогам прерывали засадами, завалами, ямами. Не было в тылу противника участка дорог с интенсивным движением, где бы ни гремели выстрелы, не слышались разрывы мин.

Уже осенью 1942 г. Центральный штаб стал разрабатывать крупные операции, рассчитанные на одновременный вывод из строя наиболее интенсивно действовавших участков железнодорожных путей в тылу врага. Основная тяжесть подготовительной работы ложилась на работников оперативного управления ЦШПД. Все другие подразделения штаба обеспечивали оперативное управление данными об обстановке, протяженности железнодорожных линий на оккупированной территории СССР, их пропускной способности и интенсивности движения по ним немецких эшелонов. На основе этих данных определялись важнейшие участки пути, вывод из строя которых нужно было осуществить в первую очередь, делались расчеты потребностей партизан в рациях, взрывчатке, минах и других средствах борьбы, оформлялись заявки на самолеты, необходимые для переброски этих грузов на партизанские базы, намечались перегруппировки партизанских сил, подтягивание партизанских формирований к районам предстоящих массовых диверсий и т.д.

Одна из первых таких операций получила кодовое наименование «Лампа». Было определено 10 железнодорожных магистралей, вывод из строя которых мог значительно затруднить противнику маневр силами и средствами вдоль фронта и в глубину. Операцию намечалось осуществить в сентябре-октябре 1942 г. силами 766 диверсионных групп, имевшихся в распоряжении ЦШПД. Удары должны были в течение месяца наноситься поэтапно минами замедленного действия. Расчеты показали, что для обеспечения операции потребуется произвести 300 самолето-вылетов, забросить партизанам 138 т груза. Предполагалось, что в случае удачного развития операции будет «парализовано железнодорожное движение на основных магистралях сроком значительно более одного месяца». Подсчитано, что «крушение около 3000 поездов приведет к уничтожению не менее 1000 паровозов, 15 000 вагонов, 100 тыс. солдат и офицеров, большого количества боевой техники, боеприпасов, горючего и продовольствия».

Однако претворить этот оперативный замысел в жизнь в полном объеме так и не удалось из-за отсутствия в распоряжении ЦШПД необходимого количества самолетов. Все они были резервированы Ставкой ВГК для подготовки мощного контрудара советских войск под Сталинградом. Тем не менее, значительная часть задач, предусмотренных планом операции «Лампа», была включена в планы Белорусского и Украинского ШПД, а также представительств ЦПШД на фронтах, действовавших на Северо-Западном, Западном и частично Юго-Западном направлениях.

Несмотря на то, что единого удара, как предусматривал замысел операции «Лампа», не получилось, и партизанам для совершения диверсий пришлось довольствоваться в основном взрывчаткой, захваченной у противника, и толом, выплавленным из неразорвавшихся авиабомб, снарядов и мин, подобранных на местах былых сражений, им все же удалось нанести врагу большой урон. В сентябре они совершили 397 крушений поездов, а в октябре — 277.

Партизанское движение стало фактором стратегического значения

Правда, опыт подготовки операции «Лампа» для Центрального штаба партизанского движения не пропал даром, он был использован при разработке и осуществлении во второй половине 1943 г. крупных партизанских операций по уничтожению железнодорожных путей - «Рельсовая война», «Концерт» и «Зимний концерт», железнодорожных мостов - «Дуб», водокачек и других средств водоснабжения паровозов - «Пустыня», применения новейших минно-взрывных средств - «Техника» и др.

Руководители партизанского движения республик, краев, областей
на оккупированной территории СССР.
Сидят: Д. М. Попов, В. Г. Жаворонков, П. К. Пономаренко, И. П. Бойцов,
Б. Н. Черноусов, А. П. Матвеев. Стоят: А. К. Спрогис, В. С. Булатов, М. А. Суслов,
П. И. Селезнев, Н. Л. Сологор, С. Я. Вершинин, А. Ю. Снечкус

Пономаренко назвал «Рельсовую войну» самым ярким эпизодом деятельности Центрального ШПД. В ней участвовало 167 партизанских отрядов и соединений (около 100 тыс. партизан). Проведение «Рельсовой войны» было тесно увязано с планами Ставки ВГК по завершению разгрома вражеских войск в районе Курской дуги и развертыванию общего наступления на советско-германском фронте. Руководство «Рельсовой войной» на основе указаний Верховного Главнокомандования обеспечивал ЦШПД. Он планировал операцию, осуществлял ее материальное обеспечение, через республиканские и фронтовые (областные) штабы координировал действия партизан в масштабе фронтов.

Операция началась 3 августа 1943 г., когда войска Воронежского и Степного фронтов в Курской битве перешли в контрнаступление, и продолжалась до середины сентября. Одновременно на фронте 1000 км и в глубину 750 км партизаны на закрепленных за каждым отрядом отдельных участках железнодорожных магистралей взрывали рельсы, мосты, пускали под откос эшелоны, уничтожали путевое хозяйство. В результате было разрушено 1342 км железнодорожных путей, темп движения эшелонов снизился на 40%. Многие транспортные артерии врага оказались парализованными. На перегонах и узловых станциях скапливалось множество эшелонов, которые не могли двигаться, так как ремонтные службы гитлеровцев не успевали устранять последствия партизанских диверсий.

Результат проведения операции «Концерт» в тылу у немцев — рядом с
железнодорожным полотном взорванные белорусскими партизанами поезда.
17 декабря 1943 г.

Противник для прикрытия своих дорог вынужден был стянуть к ним все силы тыловых районов немецких групп армий: глубинные районы остались без охраны. Их сейчас же захватили партизаны. Осенью 1943 г. они полностью контролировали более 200 тыс. кв. км в тылу врага, что составляло одну шестую часть всей оккупированной территории. Такие районы стали называться партизанскими краями. Здесь скрывалось от «нового порядка» и работало в интересах победы над врагом многотысячное население, эффективно и открыто действовали органы Советской власти и партийные комитеты. Экономические ресурсы этих районов также становились недоступными для противника. «Рельсовая война» продемонстрировала зрелость партизанской тактики и эффективность управления партизанскими силами. Главный ее разработчик и руководитель П.К. Пономаренко был награжден орденом Суворова 1-й степени.

В боевой деятельности партизан большое значение придавалось разведке противника. Организатором разведки были штабы партизанского движения, в составе которых действовали разведотделы со строго определенными функциональными обязанностями. Непосредственно в тылу врага разведдеятельность партизан направляли заместители командиров отрядов и соединений по разведке. Все они руководствовались приказами наркома обороны СССР от 5 сентября 1942 г. «О задачах партизанского движения» и от 19 апреля 1943 г. «Об улучшении разведработы в партизанских формированиях», указаниями Центрального штаба.

Разведуправление (отдел) ЦШПД осуществляло непосредственное руководство разведывательной деятельностью республиканских и областных (фронтовых) ШПД и отдельных специальных отрядов и соединений. В партизанские формирования посылались на руководящую работу кадры высококвалифицированных разведчиков из числа офицеров, окончивших спецшколу ЦШПД и откомандированных Главным разведывательным управлением Генерального штаба Красной Армии, предварительно прошедших тщательный инструктаж в разведуправлении (отделе) ЦШПД. В июне 1943 г. при ЦШПД было проведено пятидневное совещание всех начальников разведотделов подчиненных штабов партизанского движения по вопросам улучшения партизанской разведки и руководства ею. В заключение участники совещания были приняты начальником ЦШПД, от которого получили указания по дальнейшему развертыванию как агентурной, так и войсковой разведки.

В июле - ноябре 1943 г. заместители начальника разведывательного отдела (РО) ЦШПД и другие офицеры штаба выезжали в Ленинградский, Смоленский и Белорусский партизанские штабы и отдельные бригады для оказания практической помощи на местах в организации и руководстве партизанской разведкой. ЦШПД систематически давал письменные и по радио распоряжения подчиненным штабам по вопросам разведки. До февраля 1944 г. РО ЦШПД было послано 28 указаний по организации разведки, 19 общих и 36 частных задач на разведку, 51 указание на доразведку по дислокации вражеских частей и соединений, штабов и учреждений, баз снабжения, о направлении и характере перевозимых грузов, перегруппировках войск и др.

Только с апреля 1943 г. до середины января 1944 г. партизаны, по данным ЦШПД, установили появление на советско-германском фронте ранее никем не отмечавшихся 41 соединение и часть, подтвердили места дислокации 165 дивизий, 177 полков и 135 отдельных батальонов, при этом в 66 случаях была вскрыта их структура, стали известны численность и установлены фамилии командного состава, дана подробная характеристика их боевым качествам. За это время партизанская разведка сообщила в ЦШПД о 388 полевых аэродромах и посадочных площадках, местах расположения и характере охраны 871 склада. Партизаны захватили десятки тысяч оперативных документов, из которых 9150 наиболее важных были Центральным ШПД направлены в Генеральный штаб РККА и Ставку ВГК, НКВД СССР и ЦК ВКП(б).

Весьма ценные разведывательные сведения получало командование фронтов и армий от партизан в период подготовки и проведения оборонительных и наступательных операций, что в немалой степени способствовало их успешному проведению.

Партизаны отряда 1-й партизанской бригады, где командиром т. Курмилов,
а комиссаром т. Новиков. Калининский фронт, 16 сентября 1942 г.

Большую практическую работу по политическому обеспечению партизанской и подпольной борьбы осуществляло политуправление Центрального штаба партизанского движения. Оно было создано по постановлению ГКО 28 сентября 1942 г. и действовало на основе указаний ЦК ВКП(б) в тесном контакте с республиканскими и областными партийными органами. Политуправление (отдел) сосредоточивало основное внимание на развитии агитационно-пропагандистской работы среди партизан и населения в тылу врага, на создании подпольных организаций и руководстве ими.

Только с 1 ноября по 10 марта 1943 г. политуправлением ЦШПД было заброшено в тыл врага свыше 6 млн экземпляров листовок и брошюр. Среди них доклад И.В. Сталина о 25-й годовщине Октябрьской революции (1 млн), Указ Президиума Верховного Совета СССР об учреждении медали «Партизану Отечественной войны» 1-й и 2-й степени (370 тыс.), Обращение к партизанам в связи с наступлением Красной Армии (200 тыс. экз.). Партизанам было доставлено 50 тыс. комплектов «Библиотечки партизана», 30 названий других печатных материалов, в том числе листовки: «Красная Армия наступает», «Итоги наступления наших войск у Сталинграда», «К старостам, поставленным немцами» и др.

По специальному заданию политуправления была сконструирована портативная подпольная типография и налажено ее изготовление на одном из предприятий Москвы. К марту 1943 г. партизанские формирования получили 82 портативные типографии, в том числе 7 карманных; все они обеспечивались бумагой, квалифицированными кадрами. Это позволило увеличить количество выпускаемых печатных изданий в тылу врага и довести число газет до 400, действеннее развернуть работу подпольных организаций по мобилизации населения на борьбу. Одновременно газеты, листовки, брошюры и другие печатные материалы являлись в руках подпольных партийных организаций, командиров и комиссаров партизанских формирований мощным средством организации масс, разоблачения лжи нацистской пропаганды.

Большая политическая работа, проводившаяся в тылу врага, принесла ощутимые результаты: быстро росла численность народных мстителей. Их число к концу 1943 г. достигло более 250 тыс. человек, а партизанских резервов - до 1,5 млн. Партизанские формирования превратились в мощную силу, оказывавшую Красной Армии большую помощь в разгроме врага. Местное население активно помогало партизанам в обеспечении продуктами питания, бельем, теплой одеждой, в сборе оружия, ведении разведки, уходе за ранеными, срыве мероприятий оккупационных властей.

С образованием централизованного руководства стало возможным объединять и направлять усилия сотен тысяч партизан на достижение одной цели. С самого начала работы штабов боевые действия подавляющего большинства отрядов и бригад стали планироваться, объединяться общим замыслом и направляться органами руководства партизанского движения. Все крупные операции партизанских формирований организовывались штабами, приводились, как правило, в соответствии с общим замыслом стратегических операций и согласовывались с действиями войск.

Взаимодействие партизан с Красной Армией приобрело организованный и целенаправленный характер. История войн не знала еще примера, когда партизанское движение было бы так организовано, а боевые действия партизан согласованы с действиями регулярных войск, как в годы Великой Отечественной войны. В этом плане небезынтересно признание фашистского генерал-полковника Л. Рендулича. «Централизация руководства партизанскими отрядами, — писал он,— была очевидна, ибо при подготовке и проведении какого-либо значительного наступления немецких или русских войск партизаны в этом районе немедленно активизировали свои действия в целях дезорганизации снабжения и срыва связи между частями немецкой армии, захвата и ликвидации складов с боеприпасами и нападения на места расквартирования войск. Эти действия стали тяжелым бременем для армии и представляли собой немалую опасность. Ни на одном другом театре военных действий не было такого тесного взаимодействия между партизанами и регулярной армией, как на русском».

Централизация руководства положительно повлияла на все стороны жизни и деятельности партизан и способствовала тому, что в ходе Великой Отечественной войны партизанское движение стало фактором стратегического значения. Таким образом, ЦШПД выполнил историческую задачу по развертыванию партизанского движения.

Вместе с тем, надо отметить, что Центральный штаб партизанского движения, по признанию П.К. Пономаренко, «был создан слишком поздно»: лишь на 11-м месяце войны. Он был расформирован в марте 1943 г., но в апреле того же года вновь воссоздан, затем неоднократно менял свою структуру, проработал в общей сложности 20 месяцев и 13 января 1944 г. ликвидирован окончательно. В постановлении ГКО, принявшим такое решение, оно обосновывается тем, что большинство партизанских отрядов к этому времени сражалось на территории Белоруссии и Украины и имеют свои республиканские штабы партизанского движения.

Далее предлагалось «руководство партизанским движением на оккупированной территории Украинской, Белорусской, Эстонской, Латвийской и Карело-Финской ССР, Ленинградской и Калининской областей и Крымской АССР возложить полностью на соответствующие ЦК компартий союзных республик, областные комитеты партии и штабы партизанского движения. Обязать военные советы фронтов оказывать республиканским и областным штабам партизанского движения помощь в обеспечении партизанских отрядов боеприпасами и взрывчатыми веществами». Одновременно указывалось, что «финансирование республиканских и областных штабов партизанского движения производить по смете Наркомата обороны через финансовые отделы соответствующих фронтов».

Хотелось бы отметить, что к моменту расформирования Центрального штаба партизанского движения, он находился в зените своего опыта, а оккупированной все еще оставалась огромная территория СССР, и Советские Вооруженные Силы стали осуществлять одновременные и последовательные крупнейшие операции по окончательному освобождению от врага. Это требовало тщательной координации взаимодействия действующей армии с партизанами. Однако ни в Ставке ВГК, ни в Генеральном штабе Красной Армии не было даже специальной группы, которая смогла бы управлять партизанскими силами в масштабе всей страны.

Материал подготовлен Научно-исследовательским институтом (военной истории)
Военной академии Генерального штаба
Вооруженных Сил Российской Федерации,
фото - из архива Агентства «Военинформ» Министерства обороны РФ

Улицы Москвы, несмотря на погожий день, поражали малолюдностью, зато во 2–м доме НКО, в его дворах, коридорах, людей было много.

Армейский комиссар 1–го ранга Щаденко, среднего роста, плотный, уже не молодой, с одутловатым лицом человек, выслушав представление, указал на кресло у письменного стола:

Садитесь. Как доехали?

Благодарю. Хорошо, товарищ армейский комиссар первого ранга!

Знаете, зачем вас пригласили?

Наркомат направляет вас на новую работу - в Центральный штаб партизанского движения, товарищ полковник.

Работа большая, важная. Сегодня же получите предписание и явитесь к товарищу Пономаренко.

Он улыбнулся, и меня осенило:

Понятно, товарищ армейский комиссар первого ранга! Спецвойска будут формироваться Центральным штабом партизанского движения!

Широкие брови Щаденко приобрели форму треугольников:

Какие спецвойска?

Для минирования и разрушения вражеских коммуникации!

Мы смотрели друг на друга: я - сияя улыбкой, Щаденко, морща лоб и словно впервые меня увидев. Потом заместитель наркома пожал плечами:

Не понимаю. Никаких спецвойск Пономаренко не формирует и формировать не собирается. Вас кто‑то неверно информировал, товарищ полковник. В Центральном штабе и без того работы хватает. Сами увидите!

Видимо, заместитель наркома сказал все, что хотел, потому что опустил глаза, придвинул блокнот и нажал кнопку, вызывая помощника. Я продолжал стоять, не спрашивая разрешения выйти. Двери за моей спиной отворились, вошел помощник заместителя наркома, а я все не мог найти нужных слов. Услышанное не укладывалось в голове. Вот–вот будут созданы спецчасти, за которые мы так ратовали, наша бригада будет преобразована, а сам я, выходит, отстранен от дела?

Товарищ армейский комиссар первого ранга» Бригада, которой я командую, только что сформирована, начала действовать в тылу врага… - услышал я собственный осевший голос.

Щаденко поднял голову. В его усталых, с выцветающей радужной оболочкой глазах я прочел недоумение.

Ну и пусть действует! - сказал Щаденко. - У вас теперь другая работа. Что еще не ясно?

Я не сдавал бригаду, товарищ армейский комиссар первого ранга! Разрешите остаться в ней!

Только в очень большом огорчении можно разговаривать подобным образом со старшим по должности и званию. Но я‑то находился в полном отчаянии!

Как это - «остаться»? Что значит - «не сдавал»? - с паузами, отчетливо спросил Щаденко.

Моя бригада специальная. В ней много испанцев. Я добивался… - путано объяснял я ситуацию. Щаденко помрачнел.

Работать надо там, куда ставят! - повысил он голос, - Куда ставят, а не там, где хотелось бы! Вопрос о вашем переводе решен, пересматривать его не будем.

И посмотрел через мое плечо на помощника:

Заготовьте предписание товарищу Старинову!

Скрипнули двери, помощник вышел. Щаденко качая головой:

Ему доверяют большое партийное дело, а он - «остаться»! А насчет испанских товарищей подумайте: появится необходимость - зайдете.

Через полчаса я спустился в вестибюль, где ожидал Болотин. Алексей Иванович сразу догадался: произошло нечто непредвиденное и огорчительное. Узнав новость, сник:

А бригада? А спецвойска как же?

Что я могу ответить, Алексей Иванович? Видно, есть какая‑то срочная работа в Центральном штабе партизанского движения. Больше ничего не знаю.

В тот день мы надолго простились с Болотиным. Связь наша не прервалась. Писали друг другу, делились мыслями и новостями, которые можно доверить полевой почте, советовались по самым разным вопросам, но радость общей работы и каждодневного дружеского общения исчезла. Что поделаешь? До конца войны наши дороги так и не сошлись.

Я не вернулся в 5–ю инженерную бригаду мне больше не пришлось заниматься вопросами организации спецвойск для нарушения работы тыла противника, но я не вправе оборвать рассказ о бригаде, об ее людях, оставив читателя в недоумении относительно того, как же разворачивались события в дальнейшем, пусть в мое отсутствие.

Начну с того, что идея создания специальных частей для нарушения работы тыла противниц частично в жизнь воплотилась: 17 августа 1942 год приказом наркома обороны в Красной Армии были созданы Отдельные гвардейские батальоны минеров а также Отдельная гвардейская бригада минеров при Ставке Верховного Главнокомандования «для минирования и разрушения коммуникаций в тылу противника».

На Калининском фронте сформировали 10–й отдельный гвардейский батальон минеров. Из состава 5–й инженерной бригады в гвардейский батальон попала незначительная часть бойцов и офицера но 160–й и 166–й батальоны 5–й бригады продолжали действовать в тылу противника. Особенную активность они проявили в период с апреля по август 1943 года, когда начальником штаба инженерных войск фронта был назначен полковник А. А. Винский - тот самый Винский, с кем наша оперативно–инженерная группа отходила от Харькова осенью сорок первого года. В конце мая 1943 года командующий фронтом даже приезжал в 160–й батальон для беседы с минерами, обратил внимание командования бригады на необходимость напрячь все силы для удара по коммуникациям противника, требовал четко планировать операции, увязывая их с операциями 10–го Отдельного гвардейского батальона минеров. Полковник Винский договорился с командованием приданной фронту воздушной армии, организовал обучение минеров прыжкам с парашютом, и в июле сорок третьего в тыл противника на Калининском фронте перебрасывались по воздуху уже не отдельные группы, а роты минеров. Отважно, дерзко, успешно действовали в тылу врага воспитанные в 5–й инженерной бригаде рядовые, сержанты, старшины и офицеры. Семерым из них присвоили звание Героев Советского Союза: гвардии старшему лейтенанту Н. В. Колосову, старшему сержанту В. П. Горячеву, сержанту Д. М. Яблочкину, младшему сержанту В. Б. Ефимову, рядовым И. К. Базалеву, Ф. И. Безрукову и М. В. Мягкому. Боевыми наградами и медалями были награждены сотни минеров. Среди них и мои испанские друзья.

А что же молодые лейтенанты Гончаров и Андрианов, которых я привез из Нахабина?

Яркой стала их боевая судьба. Не раз перебрасывались во вражеский тыл, подрывали там фашистские поезда и автомашины группы, которыми командовал Михаил Гончаров. В конце сорок третьего Гончаров стал капитаном, имел несколько высоких боевых наград. Войну закончил майором, учился в Военно–инженерной академии имени В. В. Куйбышева, в звании полковника долгие годы преподавал в академии на кафедре минно–подрывного дела.

Петр Андрианов прославился среди минеров фронта умением дерзко минировать вражеские железнодорожные магистрали среди бела дня. Отличаясь поразительным хладнокровием, предусмотрительностью и находчивостью, Андрианов своими руками успевал ставить мины буквально перед надвигающимся вражеским эшелоном. Известен он был еще и тем, что выводил из вражеского тыла советских людей. В конце августа сорок третьего вывел ни много ни мало - шестьсот человек, среди них - женщины с детьми. В сентябре сорок третьего отряд Андрианова численностью в двадцать пять человек перехватил и взял в плен восемьдесят восемь вражеских диверсантов, переодетых в форму воинов Красной Армии и до зубов вооруженных. В то время Андрианов, награжденный боевыми орденами, имел уже звание капитана.

При выполнении одного из боевых заданий Петр Андрианов застудил ноги, тяжело заболел. Ему предлагали перейти на штабную работу, однако молодой офицер настоял на возвращении к своим бойцам, продолжал совершать боевые походы. В июне 1944 года подразделение капитана Андрианова и группа партизан были окружены большими силами гитлеровских карателей. Бой длился весь день. Вечером Андрианов повел людей на прорыв, расчистил гранатами дорогу товарищам, а сам упал, сраженный вражеской пулей…

Если читающий эти строки побывает на Волге, он может увидеть красавец теплоход, на высоком борту которого сияют золотые буквы «Петр Андрианов». Родина увековечила память о молодом офицере–минере.

Глава 20.

В новой должности

От Наркомата обороны до Центрального штаба партизанского движения (ЦШПД) было рукой подать, однако передумал я за этот путь немало. Значение Центрального штаба понятно: централизация руководства партизанским движением крайне необходима, и создание ЦШПД - событие чрезвычайной важности! Непонятно только, зачем понадобилось отзывать с фронта и направлять в ЦШПД именно меня? Правда, я несколько раз писал П. К. Пономаренко, назначенному начальником ЦШПД, предлагал создать бригады для нарушения работы вражеского тыла. Может быть, эти письма?..

Центральный штаб партизанского движения работал во вместительном старинном строении с мезонином и ложными колоннами во дворе особняка, где теперь находится» Музей Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Двор был плотно обставлен бывшими конюшнями и дровяными сараями, приспособленными под гараж и помещение охраны.

Предъявив дежурному документы, я поднялся по лестнице с ковровой дорожкой на второй этаж. Все сверкало: натертый паркет, медь хорошо начищенных дверных ручек, свежая краска плинтусов и стен. Адъютант Пономаренко, докладывая обо мне, задержался в кабинете начальника штаба минут на пять. Наконец появился, пригласил войти.

Пономаренко сидел за большим полированным столом в новеньком, с иголочки, кителе, плотно облегавшем тяжеловатую фигуру. Поднялся навстречу, с улыбкой выслушал представление, предложил сесть, придвинул к себе лежащую на столе папку, постучал по бумагам указательным пальцем:

Вот понимаете, просматриваю ваше личное дело и никак не могу решить, кем вас назначить!

Как было реагировать на эти слова? Отзывая меня с фронта, должны были, конечно же, заранее определить род моей деятельности, но, может быть, в последний момент передумали или в штабе имеется несколько вакансий?

Я счел, что могу помочь Пономаренко:

Пантелеймон Кондратьевич, насколько мне известно, в тылу врага партизанских штабов еще нет.

Так, может быть, создать такой штаб в тылу врага на Западном направлении, в одном из партизанских краев? На первых порах можно забросить в тыл гитлеровцев оперативную группу Центрального штаба партизанского движения.

Нет. Одно дело оперативно–инженерные группы на фронте, а другое - руководство партизанской войной в тылу врага. Там движением руководят партийные органы, подменять их мы не должны.

Я имел в виду не политическое руководство, Пантелеймон Кондратьевич! Оперативная группа штаба занималась бы подготовкой специалистов диверсионной работы, планированием и координацией действий партизанских бригад и отрядов.

Нет, товарищ Старинов, не нужны нам никакие оперативные группы и дополнительные штабы в тылу врага! - твердо сказал Пономаренко. - Совершенно не нужны!

Тогда можно сформировать диверсионную бригаду. Я могу подготовить ее и вылететь с нею во вражеский тыл через две–три недели!

Пономаренко снова покачал головой:

Не то. Неужели вы думаете, что я добивался вашего перевода в Центральный штаб, чтобы тут же отправить за линию фронта? Я считаю, нужно организовать что‑то вроде партизанской академии. Скажем скромнее - высшую партизанскую школу. Кроме того, штабу необходим начальник технического отдела. Вот и думаю, какое место вам больше подойдет. И еще: не совместить ли эти две должности - начальника технического отдела и начальника высшей школы и не назначить ли на такую должность именно вас?

Это не мне решать, Пантелеймон Кондратьевич.

Наладить производство различных мин вы сумеете, опыт подготовки диверсантов у вас большой…

Пономаренко вызвал начальника отдела кадров штаба подполковника Тимошенко:

Займитесь оформлением товарища Старинова. Он возглавит у нас технический отдел и партизанскую школу при штабе. Структуру школы продумайте вместе, а уж кадры для нее товарищ Старинов подберет сам. Он и людей знает, и куда нужно обратиться сумеет.

Опираясь ладонями на стол, Пономаренко поднялся, выпрямился:

На сегодня все, товарищ Старинов. Приступайте к делам.

К моменту моего появления в Центральном штабе партизанского движения там уже шла работа по выявлению и учету всех партизанских отрядов, по установлению с ними радиосвязи, предпринимались усилия по снабжению партизан взрывчаткой, оружием и медикаментами, по организации лечения и эвакуации тяжелораненых и больных в советский тыл.

Общее руководство Центральным штабом партизанского движения (ЦШПД) осуществлял от ГКО К. Е. Ворошилов. Кстати сказать, при обсуждении в ГКО вопроса о названии штаба Ворошилов предложил назвать его, как это было при Ленине, Главным штабом партизанских отрядов или партизанских сил. Однако возобладала иная точка зрения.

Рассказал мне об этом давнишний знакомый, товарищ по сраженьям в Испании Хаджи Джиорович Мамсуров. Я встретил его, по–прежнему стройного, смуглого, красивого, в коридоре штаба. Оказалось, полковник Мамсуров возглавляет здешнее разведывательное управление.

Я считаю, что предложение Клементия Ефремовича было более правильным! - категорично заметил Мамсуров. - Штаб есть орган планирования и разработки операций, задуманных командующим. А разве может быть командующий «движением»? Не может. Вот Главнокомандующий партизанскими силами - может! Ладно, об этом потом. Еще будет время!

На Мамсурове лежала огромная ответственность за правильность сведений о противнике, исходящих от ЦШПД. Сведения от партизан - пусть отрывочные и нерегулярные - поступали, но любые разведывательные сведения требуют перепроверки и подтверждений, причем своевременных. Получить же проверенные, подтвержденные данные при тогдашнем состоянии связи было крайне трудно. Не легче, чем Мамсурову, было и другим работникам штаба. Например, осуществлять снабжение партизан взрывчаткой, минной техникой, вооружением и боеприпасами можно было лишь при наличии устойчивой, недоступной для противника радиосвязи. Но что мог сделать начальник отдела связи штаба полковник Иван Николаевич Артемьев, хотя и являлся крупным специалистом в радиотехнике, если надежно работающие рации имелись только у шестой части учтенных штабом партизанских отрядов и соединений?!

Неторопливый, сдержанный, Иван Николаевич выслушивал претензии Мамсурова и начальника оперативного отдела полковника Василия Федоровича Соколова, не показывая своих чувств, только розовел. А затем негромко советовал собеседникам обратиться по адресу: в ГКО, а еще лучше - прямо к Главнокомандующему, чтобы дали достаточное количество раций, а заодно уж - и самолетов для полетов в тыл врага…

В ту пору многое еще не было решено окончательно: отделы штаба только–только укомплектовывались, должностные обязанности некоторых работников еще уточнялись, формы контактов с Генеральным штабом, со штабами различных родов войск лишь начинали устанавливаться. Впрочем, ЦШПД и создан был всего два месяца назад, и даже единого мнения о возможностях партизан, о методах руководства партизанскими отрядами и соединениями, о самых эффективных способах ведения партизанской войны в нем пока не существовало.

Начальником новой школы при ЦШПД меня назначили приказом от 1 августа 1942 года. Создавать новую школу, получившую название Высшей оперативной школы особого назначения (ВОШОН), начали с того, что затребовали из 5–й бригады бывших работников ОУЦ и испанских товарищей. Начальник инженерных войск Калининским фронтом полковник Косарев поначалу разгневался, но потом вошел в мое положение и требование удовлетворил. Правда, ветераны партизанской борьбы радости по поводу отзыва в Москву не выразили. Затем я обратился с письмом к командующему воздушно–десантными войсками генералу Глазунову, попросил откомандировать в школу тридцать десантников. Вскоре они прибыли: молодые, рослые, физически крепкие. Откликнулся на нашу просьбу и Высший военно–политический институт, прислал выпускников. Тоже молодые, в новеньких гимнастерках со скрипучими портупеями, они нет–нет да и посматривали на золотые звезды, нашитые на рукава, и на алые кубики, пришпиленные к петлицам. Многие из этих политработников имели опыт партийной и советской работы, хорошую военную подготовку, но о партизанской войне в тылу врага разве что у Фадеева читали.

Я не раз назову их имена на страницах этой книги, К особой категории личного состава школы принадлежали знакомые читателю инструкторы минно–подрывного дела, работавшие когда‑то в ОУЦ, потом в Харькове, Ростове и на Калининском фронте: Мария Степановна Белова, капитан Семен Петрович Минеев, капитан Владимир Павлович Чепига и еще несколько товарищей. Преподавая в ВОШОН минно–подрывное дело. они и сами учились, осваивая тактику действия в тылу врага. Ну и, разумеется, совершенствовали знания, делились опытом с новичками ветераны–диверсанты Кампильо, Лоренте, Конисарес, Санчес Коронадо, Виеске, Фусиманья, Франсиско Гульон, Анхел Альберка, Бенито Устаррес, Хоакин Гомес.

Я приказал привлечь к обучению и административно–хозяйственных работников школы: пусть хотя бы знают, кого, чем и для каких целей должны обеспечивать. Отдать такой приказ вынудил начальник финансовой части ВОШОН капитан А. С. Егоров, человек замечательный, работник прекрасный, но именно поэтому не позволяющий руководству школы ни на йоту отступать от бесчисленных параграфов бесчисленных инструкций, регламентирующих финансирование. Втайне я надеялся, что Егоров увлечется минно–подрывным делом и станет помягче. Увы, эта моя «диверсия» не удалась: минно–подрывное дело и тактику действия в тылу врага начфин изучил досконально, всего год спустя стал заместителем по диверсиям у Героя Советского Союза А. Ф. Федорова, но поблажек мне и моим помощникам, пока оставался начфином школы, не сделал ни разу.

Нашлись среди обслуживающего персонала школы и другие товарищи, ставшие энтузиастами минно–подрывного дела, дерзко сражавшиеся в тылу врага. Среди них - начальник санчасти школы Б. Н. Казаков.

Просто решился вопрос о переводчике для занятий с испанскими курсантами: я вызвал из эвакуации жену с детьми, и Анна, знакомая испанцам еще по вылазкам под Хаеном и Гренадой, сама неплохо знающая минно–подрывное дело, свободно владеющая испанским языком, снова стала верной моей помощницей.

Глава 21.

Перемены

В передовой статье «Партизаны, крепче удары по врагу!», опубликованной 13 августа, «Правда» призывает уничтожать живую силу и технику противника прежде всего во время железнодорожных перевозок: «Славные партизаны и партизанки! Бейте врага, уничтожайте его вооружение и технику в пути, на его коммуникациях, на подходе к фронту, в глубоком вражеском тылу! "

Испытания, учения…

Как раз 13 августа мы начинаем испытания различных способов диверсий на железных дорогах. Подрываем обычные заряды и так называемые «кумулятивные» - конусообразные, направленного действия. Производим крушения с помощью разнообразных мин, проверяем эффективность зажигательных устройств, обстрела паровозов и цистерн из винтовок, пулеметов и противотанковых ружей, ищем наиболее рациональные способы расположения противопоездных мин, позволяющие добиваться результатов с наименьшей затратой взрывчатки: ведь у партизан каждая толовая шашка была на вес золота!

Выслушав доклад о результатах испытаний, Пономаренко спрашивает, нельзя ли организовать показ минно–подрывной техники группе партизан, прибывших в штаб на короткое время. Отвечаю, что договорюсь с начальником военных сообщений Красной Армии И. В. Ковалевым, попрошу выделить нам железнодорожное испытательное кольцо. Нам разрешают воспользоваться испытательным кольцом, назначают дату - 18 августа.

«Диверсионные группы» прибыли на место близко к полуночи. Мрак стоит - глаз коли! Слышны осторожные шаги «патрулей», охраняющих железнодорожные пути. В «патрули» включены партизаны, которым будет показана техника. Это народ внимательный, осторожный, но и «диверсанты» не лыком шиты. Утро. «Патрули» и «диверсанты» собрались вместе. Приезжают Пономаренко и работники штаба. Предлагаем им и партизанам осмотреть пути. Экзаменаторы недоверчиво оглядывают железнодорожное полотно, заляпанные мазутом камни балласта, шпалы, ровные ниточки рельсов, осторожно делают первые шаги. Трое партизан, прежде чем сделать шаг, пробуют балласт щупами: понимают, что им могли приготовить сюрприз. Увы, вскоре раздается хлопок и появляется дым: взорвалась первая «мина», рассчитанная на уничтожение «щупальщика». А вот и вторая, и третья…

Найти хотя бы одну мину и обезвредить ее не сумел никто. Тогда «по кольцу пустили поезд. И началось! Вспышка, дым, вспышка, дым, вспышка, дым! Пошел поезд в обратном направлении - опять «взрывы»! Это откликаются «мины» замедленного действия и «мина» - рапида,

Так мы смогли убедить партизанских вожаков в преимуществе некоторых мин, совершенно незаметных для машинистов поездов и требующих всего 10–20 секунд для установки, а также в преимуществах мин замедленного действия, надежно срабатывающих даже при установке в балласт, вне контакта с рельсами и шпалами железнодорожного полотна. Потом показали, как собирать мины из деталей, которые партизаны могли добывать или изготавливать самостоятельно. «Десертом» стали неизвлекаемые мины, показанные С. В. Гридневым. К сожалению, обещать, что эти мины скоро поступят в партизанские отряды мы не могли…

Проблемы, проблемы…

Каждый вечер, закончив занятия в школе или испытания на полигоне, я возвращался в ЦШПД, где задерживался до глубокой ночи. Шла работа над различными документами, и среди них над самым важным - проектом приказа наркома обороны «О задачах партизанского движения».

Необходимость издания такого приказа диктовалась, в частности, отсутствием единого мнения о возможностях партизан, о тактике партизанских вооруженных сил, о методах борьбы с врагом в его тылу, о необходимости оперативного руководства партизанами и материального обеспечения их из советского тыла.

Некоторые военные руководители, например, Мехлис, находили, что никакой особой стратегии и тактики у партизан нет и не может быть; нападай на врага в подходящий момент и тут же скрывайся, а предложение снабжать партизан оружием и взрывчаткой называли вредной болтовней: мол, это породит среди них иждивенческие настроения, позволит уклониться от боевого соприкосновения с врагом!

Партизаны и так засиделись в лесах да болотах! - говорили защитники подобной точки зрения. - Пусть вылазят, пусть нападают на гитлеровцев, вооружаются и снабжаются за их счет, а не попрошайничают у партийного и советского порога!

Однако сама жизнь убеждала: партизанские отряды растут быстрее и действуют активнее именно там, где им оказывают постоянную помощь из советского тыла. В Белоруссии, например, такую помощь получали витебские партизаны. С марта по сентябрь сорок второго года им переправили более одиннадцати тысяч винтовок, шесть тысяч автоматов, тысячу пулеметов, пятьсот противотанковых ружей, большое количество боеприпасов, гранат и взрывчатых веществ. И что же? Численность витебских партизан к началу сорок третьего года составляла почти половину численности всех белорусских партизан, хотя Витебщина занимает лишь десятую часть территории СССР!

Ворошилов резко выступал против взглядов Мехлиса и других, малосведущих в вопросах партизанского движения людей. Поэтому проект приказа, в частности, четко определял главную стратегическую задачу партизан - уничтожение живой силы и техники врага на пути их следования к фронту по железным дорогам.

В конце августа - начале сентября Центральный штаб партизанского движения по поручению ЦК партии провел совещание представителей подпольных партийных органов и комиссаров крупных партизанских формирований Украины, Белоруссии, Смоленской и Орловской областей. На совещании присутствовали руководящие работники ЦШПД.

Выступая с докладом, начальник ЦШПД Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко призывал партизан не ожидать, пока их вооружат какой‑либо теорией партизанской войны, а бить немца там, и тем, что есть, активнее проводить крушения вражеских поездов.

Командиры и комиссары партизанских отрядов все как один указывали на необходимость действенного руководства вооруженными силами партизан, предлагали штабу разрабатывать крупные операции против врага, остро ставили вопрос о снабжении партизан оружием, взрывчаткой и рациями.

Партизан удивляло, почему, обрушивая на железнодорожные узлы противника тысячи тонн взрывчатки, заключенной в авиабомбы, партизанам сбрасывают ту же взрывчатку лишь десятками килограммов? Командиры партизанских соединений утверждали, что эффект от подрыва железнодорожных эшелонов врага всегда значительней, чем от бомбардировок. Герой Советского Союза М. И. Дука после войны вспоминал, что десятки, сотни авиабомб, сброшенных на станцию Брянск, вызвали лишь четырехчасовой перерыв в движении фашистских эшелонов, и говорил, что с таким же количеством взрывчатки, попади она к партизанам, можно было парализовать все движение на участке Брянского железнодорожного узла, выведя из строя сотни паровозов, тысячи вагонов, платформ и цистерн!

Командир рейдирующего украинского партизанского соединения С. А. Ковпак, обращаясь с просьбой улучшить снабжение партизан, убеждал давать его соединению в первую очередь именно взрывчатку, а не патроны: имея взрывчатые вещества, соединение сможет направить на вражеские коммуникации в разных направлениях десятки диверсионных групп, нанесет гитлеровцам большой урон, посеет в стане врага панику, дезориентирует фашистов, и не беда, если при этом партизаны выйдут в рейд на несколько дней позже.

Начальник Центрального штаба партизанского движения П. К. Пономаренко обещал учесть партизанские пожелания и просьбы.

В ночь на 1 сентября участников совещания приняли в Кремле руководители партии и правительства. Через четверо суток, 5 сентября И. В. Сталин подписал приказ «О задачах партизанского движения». А на следующий день, 6 сентября, в Красной Армии ввели должность Главнокомандующего партизанским движением. Назначили на эту должность К. Е. Ворошилова.

Ворошилов - партизанский Главнокомандующий!

Вступлением в эту должность Ворошилов ознаменовал привлечением к работе в ЦШПД опытнейших военачальников: генерал–лейтенанта артиллерии Сивкова и генерал–лейтенанта Р. П. Хмельницкого. Сивкову поручили возглавить оперативное управление штаба, а Хмельницкому - управление материально–технического обеспечения.

Учитывая, что к середине сентября за линией фронта находилась советская территория площадью уже около миллиона пятисот тысяч квадратных километров и что в сотне километров от линии фронта у немецко–фашистского командования имелись только охранные дивизии, потрепанные резервы и тыловые части, то есть крайне малое количество войск, Ворошилов считал необходимым немедленно подготовить и провести мощные удары по фашистскому тылу, парализовать работу вражеских железных дорог.

Генерал–лейтенант Сивков и его подчиненные приступили к разработке ряда крупномасштабных операций. Буквально весь штаб включился в подсчеты будущих потребностей партизан во взрывчатке, вооружении, боеприпасах, радиостанциях, минах и других средствах борьбы. Ворошилов, настойчиво добиваясь обеспечения партизан радиостанциями, неустанно повторял, что это не только военный, не только технический, но в первую очередь важнейший политический вопрос! По приказу маршала мы постоянно писали требования на самолеты для полетов в тыл врага и доставки партизанам средств борьбы. Самолеты давали, но их не хватало, и Ворошилов распорядился создать запасы материально–технических средств.

Являясь членом ГКО, он знал, что к весне сорок третьего года промышленность увеличит выпуск танков, самолетов, орудий, других видов оружия, боеприпасов, минно–подрывного имущества и средств связи. Так у него появилась мысль уже не просто создать запасы материально–технических средств для партизан, но и разработать, а затем узаконить табелипотребных партизанам средств борьбы. Естественно, встал вопрос и о табельных минах. Маршал приказал устроить выставку мин, чтобы отобрать лучшие образцы. В конце сентября технический отдел штаба такую выставку подготовил, и на целый ряд выставленных мин был вскоре сделан заказ Военно–инженерному управлению Красной Армии.

Поддержал Ворошилов и идею создания в тылу врага регулярной партизанской армии, высказанную генералом Сивковым. Начальник оперативного управления ЦШПД исходил из того, что в тылу врага осталось немало военнослужащих, не сумевших в сорок первом году вырваться из окружения. Часть из них перешла к партизанским действиям целыми соединениями, как это сделала 208–я мотострелковая дивизия полковника В. И. Ничипоровича, часть вступила в местные партизанские отряды, К слову сказать, из бывших военнослужащих возникла десятая часть отрядов, учтенных нашим штабом.

В партизанских краях и зонах к осени сорок второго года находились, кроме того, миллионы взрослых, трудоспособных советских людей.

Сивков полагал, что, используя выучку и боевой опыт оставшихся за линией фронта военнослужащих, большие людские резервы, территорию очищенную от врага партизанских краев и зон, можно создать грозную партизанскую армию.

Сивков заговорил на эту тему с Ворошиловым в моем присутствии. Ворошилов очень внимательно выслушал генерала, подумал и решил:

Правильно. Пишите доклад на имя товарища Сталина.

Поскольку уж я оказался невольным свидетелем этого разговора, Сивков предложил мне принять участие в подготовке доклада.

Написан он был быстро. Изложив возникшие в тылу врага благоприятные для создания партизанской армии условия, мы указывали, что части будущей регулярной партизанской армии мыслятся не как обычные армейские формирования, а как особые, маневренные, способные действовать и мелкими подразделениями, и крупными частями, соединениями. Они смогут и производить массовое минирование путей сообщения противника, и совершать налеты на его гарнизоны, и совершать по тылам врага длительные рейды. Предлагалось ввести в частях партизанской армии штаты, установить воинские здания и соответствующие должностные оклады. Армию предполагалось снабдить автоматическим оружием, средствами связи, противотанковыми и минно–взрывными средствами, медикаментами.

Наше предложение о создании в партизанских штабах, соединениях и отрядах специальных технических и диверсионных служб также нашло поддержку Ворошилова. Дело в том, что управляемые мины нуждались из‑за особенностей их устройства в бережном хранении и регулярных, тщательных проверках на годность. Людей же, грамотных в техническом отношении, в партизанских отрядах и соединениях не хватало. Хранить мины поручали простым снабженцам. Результат сказывался быстро: часть самых лучших, доставленных партизанам с огромным трудом и риском мин безнадежно портилась.

Помню, прилетев в Москву, секретарь черниговского обкома А. Ф. Федоров попросил Ворошилова обеспечить его партизанское соединение неизвлекаемыми противопоездными минами замедленного действия.

Вызвав меня, Ворошилов осведомился, сколько таких мин и в какие сроки можно перебросить черниговцам. Я ответил. Но обратил внимание Федорова на необходимость тщательного хранения этих мин и умелого обращения с ними при установке.

Технический отдел штаба предлагает ввести в отрядах техническую и диверсионные службы, - пояснил Ворошилов. - Как вы смотрите на это, Алексей Федорович?

Полностью - за! - сказал Федоров.

Еще два события той поры связаны с деятельностью Ворошилова - направление во вражеский тыл отрядов, сформированных из инструкторов и курсантов ВОШОН.

В начале сентября находившийся в Москве начальник Ленинградского штаба партизанского движения М. Н. Никитин спросил у меня, правда ли, что в ВОШОН имеются испанцы?

Имеются. И все рвутся в тыл пресловутой «Голубой дивизии», - ответил я, понимая, к чему клонит Никитин.

Так за чем дело стало?

За разрешением главкома, Михаил Никитич!

Никитин обратился к Ворошилову, они поехали в ВОШОН, побеседовали с некоторыми командирами–испанцами (переводчицей была Анна), и Ворошилов дал согласие на посылку во вражеский тыл смешанного отряда из испанских и советских воинов.

В отряд вошли 124 человека: испанцы, имевшие опыт борьбы на Южном и Калининском фронтах, а также наши курсанты - младшие командиры воздушно–десантных и железнодорожных войск. Командиром отряда назначили Франсиско Гульона, его заместителем - Анхела Альберку, того самого, что «наподдал фрицам валенком через весь Таганрогский залив», начальником штаба - молодого, но очень энергичного. инициативного старшего лейтенанта Царевского.

Второй отряд из инструкторов и курсантов ВОШОН мы направили на Кавказ.

Было так. Хмурым октябрьским днем я столкнулся в коридоре Главного военно–инженерного управления с генералом Воробьевым. Генерал попросил зайти в его кабинет. Там спросил, как я смотрю на возможность посылки диверсантов–партизан для совместных действий с гвардейскими минерами на Кавказе.

Обстановка на фронтах оставалась тяжелой, причин для особого оптимизма не существовало, а Михаил Петрович выглядел непривычно бодрым, оживленным, чувствовалось - что‑то недоговаривает. Видимо, он знал, что заканчивается подготовка полного окружения гитлеровцев под Сталинградом, что войска Северной группы войск Закавказского фронта тоже готовы нанести мощный удар.

Я ответил, что совместные действия наших групп с гвардейскими минерами возможны, но вопрос о направлении курсантов на Кавказ может решить только Ворошилов.

С ним я договорюсь! - сказал Воробьев. - А вы начинайте подбирать людей. Работа их ожидает перспективная!

Через сутки Ворошилов действительно приказал сформировать отряд из добровольцев для действий на Северном Кавказе. Добровольцев нашлось немало, мы отобрали сто тридцать пять человек, и 11 ноября отряд под командой Чепака, Унгрия и Баскуньяно отбыл в Тбилиси, в штаб инженерных войск Закавказского фронта, чтобы действовать вместе с тамошними гвардейскими минерами…

А ровно через шесть дней, 17 ноября, постановлением ГКО должность Главнокомандующего партизанским движением была упразднена. В постановлении говорилось, что это делается в интересах большей гибкости в руководстве партизанским движением и во избежание излишней централизации этого руководства.

Ворошилов, видимо знал о готовящемся постановлении ГКО: мы замечали, что маршал хмур, неразговорчив, погружен в размышления, которыми не делился…

Вскоре из ЦШПД ушли также генералы Сивков и Хмельницкий, полковник Мамсуров. Вопрос о создании регулярной партизанской армии, разумеется, больше не поднимался.

Глава 22.

На Кавказе

Холодало, падал сухой мелкий снег, крутилась поземка. Москва выстаивала длинные очереди за хлебом, поеживалась в старых шубенках и ватниках, отогревалась у жестяных печек–времянок, по вечерам сидела без света, экономя электроэнергию. Но позывные радиостанции имени Коминтерна, едва зазвучав, заставляли столицу забывать про голод и холод: начатое 19 ноября наступление Юго–Западного, Донского

Расширение масштабов партизанской войны требовало централизации руководства и координации боевых действий партизанских формирований. В связи с этим появилась необходимость в создании единого органа военно-оперативного руководства партизанской войной.

24 мая 1942 г. заместитель наркома обороны генерал-полковник артиллерии Н. Воронов обратился к И. Сталину с предложением о создании единого центра по руководству партизанскими и диверсионными действиями, обосновав это тем, что почти годичный опыт войны показал низкий уровень руководства партизанской борьбы в тылу врага: «Партизанской войной у нас занимаются ЦК ВКП (б), НКВД, немного Генеральный штаб и ряд руководящих работников Белоруссии и Украины» 621 .

Согласно постановлению ГКО № 1837 от 30 мая 1942 г. при ставке Верховного Главнокомандования Красной Армии был создан Центральный штаб партизанского движения (ЦШПД) во главе с секретарём ЦК КП(б)Б П. Пономаренко. Его заместителем от НКВД стал В. Сергиенко, от Генштаба РККА – Т. Корнеев 622 .

Одновременно с ЦШПД при Военных советах соответствующих фронтов были созданы фронтовые штабы партизанского движения: Украинский (при Военном совете Юго-Западного фронта), Брянский, Западный, Калининский и Ленинградский 623 .

Перед Центральным и фронтовыми штабами партизанского движения стояли задачи дезорганизации тыла противника путём развертывания массового сопротивления захватчикам в городах и населенных пунктах, разрушения его коммуникаций и линий связи, уничтожения складов и баз с боеприпасами, вооружением и горючим, нападения на воинские штабы, полицейские участки и комендатуры, административно-хозяйственные учреждения, усиления разведывательной деятельности и т.д. Соответственно поставленным задачам определялась и структура штабов. В составе Центрального штаба были сформированы 6 отделов: оперативный, разведывательный, связи, кадров, материально-технического обеспечения и общий. В последующем они пополнились политическим, шифровальным, секретным и финансовым отделами. Почти аналогичную организацию, только в уменьшенном составе, имели и фронтовые штабы. Сфера деятельности фронтового штаба определялась полосой того фронта, при военном совете которого он был создан 624 .

До момента создания Белорусского штаба партизанского движения на территории Беларуси организацией и руководством партизанскими отрядами совместно с руководством ЦК КП(б)Б осуществлял ЦШПД, оперотдел которого поддерживал тесную связь с 65 партизанскими отрядами общей численностью 17 тыс. человек, из них до 10 тыс. действовали в Витебской обл. 625

Главной задачей оперативной деятельности по белорусскому направлению заключалась в восстановлении связи с действовавшими партизанскими отрядами и группами на всей территории республики, в совместном с ЦК КП(б)Б проведении мероприятий по дальнейшему развитию и активизации боевых действий партизанских сил, развитию диверсионных действий партизанских сил, развитию диверсионных действий на коммуникациях противника, организации помощи партизанам оружием, боеприпасами, минно-подрывными средствами, улучшению связи и т.д. Оперативная деятельность в связи с поставленными задачами до октября 1942 г. осуществлялась через Калининский, Западный и Брянский штабы партизанского движения 626 .

В дальнейшем постановлением ГКО от 9 сентября 1942 г. образован Белорусский штаб партизанского движения (БШПД) во главе с секретарем ЦК КП(б)Б П. Калининым, заместитель – секретарь ЦК КП(б)Б Р. Эйдинов. Первоначально размещался в деревнях Шейно и Тимохино Торопецкого р-на Калининской обл., с ноября 1942 г. – в Москве, затем на ст. Сходня возле Москвы, а с февраля 1944 г. в д. Чонки Гомельского р-на 627 .

Структура БШПД постоянно менялась и усовершенствовалась по мере усложнения функций руководства партизанским движением. В 1944 г. штаб состоял из командования, 10 отделов (оперативный, разведывательный, информационный, связи, кадров, шифровальный, материально-технического обеспечения, финансовый, секретный, инженерно-технический), санитарной службы, административно-хозяйственной части, комендантского взвода. Непосредственно ему подчинялись стационарный и передвижной узлы связи, учебно-резервный пункт, экспедиционно-транспортная база, 119-й особый авиаотряд с аэродромной командой.

В своей деятельности руководствовался директивными документами ЦК ВК(б), ГКО СССР и других высших органов государственного и военного управления. Кроме основного штаба были созданы к тому же вспомогательные органы управления – представительства и оперативные группы БШПД при Военных советах фронтов, в задачи которых входило обеспечение управления партизанскими соединениями и отрядами, базировавшимися в полосе наступления этих фронтов, согласование боевых задач партизан с действиями регулярных частей и соединений Красной Армии. В разное время БШПД имел на 1-м Прибалтийском, Западном, Брянском, Белорусских фронтах свои представительства, а на Калининском, 1-м, 2-м, 3-м Белорусских фронтах и в 61-й армии – оперативные группы 628 .

На момент создания БШПД в тылу регулярных частей вермахта на территории Беларуси действовало 324 партизанские отряды, из них 168 входили в состав 32 бригад.

Таким образом, анализируя партизанское движение на оккупированной территории Советского Союза, в том числе и Беларуси, можно выделить четыре периода в организации и развитии партизанского движения:

Первый период – июнь 1941 г. – 30 мая 1942 г. – период становления партизанской борьбы, политическое руководство которой осуществляла в основном Компартия, оперативное планирование боевой деятельности отсутствовало. Основная роль в организации партизанских отрядов принадлежала органам НКГБ и НКВД. Существенной особенностью данного периода было то, что важным резервом для развития партизанского движения явились десятки тысяч командиров и бойцов Красной Армии, оказавшиеся во вражеском тылу в силу вынужденных обстоятельств.

Второй период – с 30 мая 1942 г. по март 1943 г. – характеризуется переключением партийных органов с политического на непосредственное руководство партизанской борьбой. Наркомат внутренних дел и разведорганы РККА передали партизанские формирования республиканским и областным штабам партизанского движения.

Третий период (с апреля 1943 г. по январь 1944 г. – до момента ликвидации ЦШПД). Партизанское движение становится управляемым. Принимаются меры по координации действий партизанских формирований с войсками Красной Армии. Военное командование планирует партизанскую борьбу в полосах фронтов.

Последний, четвёртый, – январь 1944 г. до мая 1945 г. – характеризуется преждевременной ликвидацией органов руководства партизанским движение, свёртыванием военно-технического и материального обеспечения партизанских сил. В это же время партизанские формирования перешли к непосредственному взаимодействию с советскими войсками 629 .

На протяжении 1941 – 1944 гг. действовали различные партизанские формирования . Строились они преимущественно по войсковому принципу. Структурно состояли из соединений, бригад, полков, отрядов и групп.

Партизанское соединение – одна из организационных форм объединения партизанских бригад, полков, отрядов, которые действовали на территории, оккупированной немецко-фашистскими захватчиками. Боевой и численный состав данной формы организации зависел от партизанских сил в районе их дислокации, мест размещения, материального обеспечения, характера боевых задач. В боевой деятельности партизанского соединения совмещались обязательное выполнение приказов объединённого командования всеми формированиями соединения при решении общих боевых задач и максимальная самостоятельность в выборе методов и форм борьбы. На оккупированной территории Беларуси в разное время действовало около 40 территориальных соединений, имевшие названия партизанских соединений, военно-оперативных групп (ВОГ) и оперативных центров: Барановичское, Брестское, Вилейское, Гомельское, Могилёвское, Минское, Полесское, Пинское областные соединения; соединения Борисовско-Бегомльской, Ивенецкой, Лидской, Южной зоны Барановичской области, Южно-Припятской зоны Полесской области, Слуцкой, Столбцовской, Щучинской зон; Кличевский оперативный центр; Осиповичская, Быховская, Белыничская, Березинская, Кировская, Кличевская, Круглянская, Могилёвская, Рогачёвская, Шкловская военно-оперативные группы; партизанское соединение «Тринадцать» и др. Следует отметить, что большинство партизанских соединений были образованы в 1943 г. Кроме отрядов, полков, бригад, которые входили в соединение, часто формировались специальные подразделения автоматчиков, артиллеристов, миномётчиков, которые подчинялись непосредственно командиру соединения. Возглавляя соединения, обычно секретари подпольных обкомов, межрайкомов партии или офицеры Красной Армии; управление осуществлялось через Штабы соединений 630 .

Партизанская бригада являлась основной организационной формой партизанских формирований и состояла обычно из 3 – 7 и более отрядов (батальонов) в зависимости от их численности. Многие из них включали кавалерийские подразделения и подразделения тяжёлого оружия – артиллерийские, миномётные и пулемётные взводы, роты, батареи (дивизионы). Численность партизанских бригад не была постоянной и колебалась в среднем от нескольких сотен до 3 – 4 и более тысяч человек. Управление бригады обычно состояло из командира, комиссара, начальника штаба, заместителей командира по разведке, диверсиям, помощника командира по обеспечению, начальника медицинской службы, заместителя комиссара по комсомолу. В большинстве бригад были штабные роты или взводы связи, охраны, радиостанция, подпольная типография, у многих – свои госпитали, мастерские по ремонту оружия и имущества, взводы боеобеспечения, посадочные площадки для самолётов. 631 .

На территории Беларуси первым подобным бригаде соединением был гарнизон Ф. Павловского, созданный в январе 1942 г. в Октябрьском р-не. На Витебщине таковым являлись бригады 1-я Белорусская и «Алексея», действовавших в Суражском и смежных с ним районах. Всего действовало около 199 бригад 632 .

Партизанский полк как одно из формирований партизан не имел такого распространения как выше перечисленные соединения и бригады. Основное распространение получил на территории Могилёвской и Смоленской областей. По свое структуре он повторяет структуру партизанской бригады 633 .

Партизанский отряд за годы войны стал одной из основных организационных структур и наиболее распространённой боевой единицей партизанских формирований. По предназначению отряды делились на обыкновенные (унитарные), специальные (разведывательно-диверсионные), кавалерийские, артиллерийские, штабные, резервные, местной самообороны, маршевые. Первоначально отряды имели по 25 – 70 партизан, делились на 2 – 3 боевые группы 634 .

Первые партизанские отряды носили название по месту дислоцирования, по фамилии или кличке командира (например, отряд «Батьки Миная», организованный в июне 1941 г. из рабочих фабрики д. Пудоть между Суражем и Усвятами). Позже давались имена известных полководцев, политических, военных деятелей Советской республики, героев гражданской войны (например, партизанский отряд 3-й имени Жукова, 2-й имени Чкалова, имени Кирова, действовали на территории Шарковщинского р-на); партизан, которые погибли, или названия, которые отражали патриотические и волевые мотивы или политическую направленность в борьбе (партизанский отряд 3-й «Бесстрашный», действовавший на территории Полоцкого и Россонского р-ов). Многие отряды имели номерные обозначения.

Всего на территории Беларуси действовало около 1 255 партизанских отрядов.

Наименьшей единицей партизанских формирований является группа . Создавалась партийными и советским органами преимущественно на оккупированной нацистами территории из числа военнослужащих, попавших в окружение, а также местного населения. Численный состав и вооружение групп были разнообразными, зависели от характера задач и условий, в которых каждая из них создавалась и действовала 635 .

Из выше сказанного следует, что структура партизанских формирований имела, с одной стороны, имела схожие черты с регулярными воинскими формированиями, в тоже время не имела единой для всех структуры.

Огромное значение для поднятия морального духа и патриотизма имела «Присяга белорусского партизана», утверждённая в мае 1942 г.: «Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, верный сын героического белорусского народа, присягаю, что не пожалею ни сил, ни самой жизни для дела освобождения моего народа от немецко-фашистских захватчиков и извергов и не сложу оружия до того времени, пока родная белорусская земля не будет очищена от немецко-фашистской погани. …Я клянусь, за сожженные города и деревни, за кровь и смерть наших жён и детей, отцов и матерей, за насилие и издевательства над моим народом, жестоко мстить врагу и безупречно, не останавливаясь ни перед чем, всегда и везде смело, решительно, дерзко и безжалостно уничтожать немецких оккупантов….» 636 .

В целом в партизанском движении в Беларуси в годы Великой Отечественной войны по официальным данным приняли участие 373 492 человека. Среди них находились представители почти 70 национальностей СССР и многих европейских народов: сотни поляков, чехов и словаков, югославов, десятки венгров, французов, бельгийцев, австрийцев, голландцев 637 .

Стоит сказать еще несколько слов о человеке, который официально возглавлял партизанское движение в СССР в годы войны, о начальнике Центрального штаба партизанского движения в 1942-44 П.К. Пономаренко и о работе самого Центрального штаба, его директивах.

6.1. История создания штаба.

Организация партизанских действий в тылу немецких войск советским политическим руководством с началом войны рассматривалась в основном не как задача вооруженных сил, а как одна из задач партийных и советских органов. 29 июня 1941 года, т.е. через неделю после начала вторжения, вышла Директива Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей, где в частности указывалось: "В занятых врагом районах создавать партизанские отряды и диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога складов и т.д. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия". С точки зрения организации вооруженного сопротивления в тылу противника данная директива была лозунгом, поскольку никакой руководящей партийной или государственной структуры, предназначенной для "разжигания партизанской войны" заблаговременно создано не было. Установка на ведение открытой вооруженной борьбы с хорошо оснащенными и подготовленными частями немецкой армии обрекало партизанские отряды на разгром и чрезвычайно большие потери.

Одной из причин неверного выбора целей и задач партизанских отрядов и диверсионных групп в тылу противника был механический перенос форм партизанской борьбы с гражданской войны на новые условия начавшейся войны. Если в годы гражданской войны вооружение партизанских отрядов и противостоящих им частей регулярных войск, за исключением артиллерии, было в основном одинаковым (пулеметы, винтовки, гранаты, сабли), то в 1941 году противник имел большое количество танковых и механизированных соединений и частей, которые при поддержке авиации и артиллерии обладали подавляющим превосходством в открытом бою с партизанами. Поэтому, если в гражданскую войну "партизанские отряды занимали города" и могли разгромить противника в открытом бою, то к началу второй мировой войны они эту способность в основном утратили. Чем крупнее был партизанский отряд, ввязавшийся в открытый бой с немцами, тем легче было противнику применить современные средства поражения и уничтожить партизанское формирование.

10 июля 1941 года Государственный Комитет Обороны направил главнокомандующим войсками направлений К.Е. Ворошилову, С.К. Тимошенко, С.М. Буденному, а также командующим округами, фронтами и армиями, председателям СНК и секретарям ЦК союзных республик Постановление № ГКО-83сс за подписью И. Сталина, где предписывалось: "Обязать главкомов почаще разбрасывать с самолетов в тылу немецких войск небольшие листовки за своей подписью с призывом к населению громить тылы немецких армий, рвать мосты, развинчивать рельсы, поджигать леса, уйти в партизаны, все время беспокоить немцев- угнетателей. В призыве указывать, что скоро придет Красная Армия и освободит их от немецкого гнета". Громить тылы немцев, таким образом, должны были не специальные части вооруженных сил, а безоружное мирное население оккупированных областей, которое призывали к самоорганизации для вооруженной борьбы на захваченных территориях.

8 июля 1941 года начальник Генерального штаба Сухопутных войск Германии генерал-полковник Ф. Гальдер делает следующую запись в своем дневнике: "Вагнер (генерал-квартирмейстер) представил доклад о положении со снабжением. Оно всюду вполне удовлетворительное. Работа железных дорог превзошла все наши ожидания.

Лишь на участке Брест - Минск пропускная способность железной дороги несколько ниже ожидавшейся. Выполнение ближайших оперативных задач в материально-техническом отношении вполне обеспечено. Автотранспорта большой грузоподъемности вполне достаточно". Только с 1 по 16 августа в немецкие войска было доставлено 340 эшелонов с боеприпасами, т.е. такое количество боеприпасов, какое предусматривалось всем планом "Барбаросса". Примечательно, что приблизительно к этому времени группа армий "Центр" от ударов авиации, по техническим и другим причинам потеряла одну треть своего автотранспорта большой грузоподъемности. Партизанских действий на шоссейных дорогах противником не отмечается, хотя основная масса немецкого автотранспорта большой грузоподъемности еще занята перевозками боеприпасов и других предметов снабжения от границы до Днепра.

18 июля 1941 года, когда немецкими войсками уже были оккупированы Прибалтика, почти вся Белоруссия, западная часть Украины, вышло постановление ЦК ВКП(б) "Об организации борьбы в тылу германских войск", где партизанские действия, по-прежнему, рассматривались как вооруженная форма политической борьбы. В нем подчеркивалась роль партийного руководства и выдвигалась задача: "...развернуть сеть наших большевистских подпольных организаций на захваченной территории для руководства всеми действиями против фашистских оккупантов". Для руководства партизанской борьбой развернулась организаторская работа, направленная, прежде всего, на создание партийных комитетов на оккупированной территории, и к концу 1941 года в тылу противника действовало 18 подпольных обкомов, более 260 окружкомов, горкомов, райкомов и других подпольных партийных организаций.

На основании данного Постановления и приказа Наркома обороны в Главном политическом управлении РККА и политуправлениях фронтов были организованы 10-е отделы, а в политотделах армий - 10-е отделения для организации партийно-массовой работы среди населения оккупированных областей и политического руководства партизанским движением. "Так как в то время не существовало никаких пособий и наставлений по вопросам организации и тактики партизанской борьбы, - вспоминал впоследствии П.К. Пономаренко, - Главное политическое управление в октябре 1941 года разослало армейским политорганам "Инструкцию по организации мелких местных партизанских отрядов", составленную в период гражданской войны и интервенции против Советской России". Отсутствие уставов, наставлений и других руководящих документов по подготовке и ведению партизанских действий, тактике действий партизанских отрядов и диверсионных групп явилось важным фактором, влияющим на выбор форм специальных действий. Незнание основных положений по подготовке и ведению специальных действий заставляло партизан искать наиболее оптимальную структуру организации сил и средств, вырабатывать специальные формы их боевого применения уже в ходе боевых действий и нести большие потери.

Практика руководства партизанскими действиями партийными и советскими органами в рамках форм партийной и советской работы, а также войсковыми политорганами показала их явную неспособность к выполнению задач по подготовке и переброске партизанских отрядов в тыл противника, планированию боевого применения партизанских отрядов и руководству боевыми действиями партизан, организации снабжения партизанских отрядов оружием, боеприпасами, минно-взрывными и другими средствами. Поэтому к ноябрю 1941 года военными советами фронтов в инициативном порядке были организованы специальные оперативные группы, которые взяли на себя руководство боевыми действиями партизан как составную часть управления войсками. Организацией восстановления советских и партийных органов на оккупированной территории продолжали заниматься различные партийные комитеты, а также отделы и отделения политорганов фронтов и армий.

Вопросы подготовки, вывода и руководства партизанскими отрядами в тылу противника выходили также за рамки разведывательного обеспечения операции и боя. Разведывательные отделы фронтов и армий пытались направить деятельность партизанских отрядов и диверсионных групп только на решение задач, возложенных на разведку. Этот недостаток, в частности, был отмечен в постановлении смоленского обкома ВКП(б) от 11 ноября 1941 года при анализе состояния партизанского движения в области: "Командование армий, дивизий и полков направляют деятельность партизанских отрядов и используют их односторонне, только для разведки, что ограничивает инициативу партизанских отрядов и их командиров по уничтожению живой силы, материальной части, транспорта и путей сообщения противника". Таким образом, наличие и ведомственная принадлежность органа управления специальными действиями являлась существенным фактором, влияющим на выбор задач и форм боевого применения партизанских отрядов и диверсионных групп в тылу противника.

С началом войны стала очевидной необходимость широкого развертывания диверсионных действий партизанскими отрядами на коммуникациях против ника и подготовки соответствующих специалистов. В июле 1941 года был создан Оперативно-учебный центр Западного фронта по подготовке партизан к проведению диверсий. Вскоре аналогичные центры и школы по подготовке партизан-диверсантов были созданы в других фронтах. Отсутствие в партизанских отрядах минеров-подрывников тормозило развитие и широкое применение таких эффективных способов диверсий как крушение поездов, устройство засад с применением мин и управляемых фугасов, уничтожение объектов с помощью мин и фугасов, управляемых по радио, диверсий с применением мин-сюрпризов и других специальных акций с применением минно-взрывных средств.

Применение диверсий как способа действий в широких масштабах, кроме того, не представлялось возможным в результате отсутствия в достаточном количестве мин и зарядов, специально приспособленных для применения на коммуникациях противника. Табельные мины ТМ-35, ТМД-40, АМ-5, ПМД и другие, находившиеся на вооружении Красной Армии, оказались трудно применимыми в тылу противника. Они были громоздкими, тяжелыми и требовали значительного времени на установку и маскировку.

Одновременному проведению согласованных по цели, месту и времени специальных акций в форме удара препятствовало также отсутствие связи партизанских отрядов с Центром из-за недостатка средств связи и радистов. "К июню 1942 года в тылу врага действовало 387 учтенных партизанских отрядов и групп, из них только 37, т.е. 10% имели радиостанции для связи с Командованием". Недостаточное количество минеров-подрывников, радистов и специального вооружения не позволило на начальном этапе войны использовать в тылу противника такую форму специальных действий как удар по железнодорожным коммуникациям. Только по мере поступления в партизанские отряды специальных минно-взрывных средств и подготовленных специалистов стали увеличиваться масштабы диверсионных действий. Так, согласно данным главной железнодорожной дирекции группы армий "Центр" количество партизанских налетов на объекты железнодорожного транспорта в первой половине 1942 года составляло: январь - 5, февраль - 6, март - 27, апрель - 65, май - 145; количество подорвавшихся на минах паровозов составляло: в феврале - 5 (в ремонте 2), в марте - 5 (2), в апреле 13 (6), в мае 25 (13); количество сильно поврежденных и полностью выведенных из строя вагонов: январь - 0, февраль - 0, март - 57, апрель - 45, май - 166. Таким образом, наличие или отсутствие специально подготовленного и оснащенного личного состава, а также специального вооружения было одним из решающих факторов, влияющих на масштабы диверсионной работы и формы специальных действий в тылу противника.

В августе 1941 года первым секретарем ЦК КП(б) Белоруссии П.К. Пономаренко была разработана и отправлена И.В. Сталину записка "К вопросу о постановке диверсионной работы" в тылу врага. Однако только в декабре ее автор был вызван в Москву, где ему предложили ознакомиться с предложениями по организации партизанского движения, разработанные недавно созданным Управлением по формированию партизанских частей, отрядов и групп Главного управления формирований (Главупраформ) НКО. О непонимании данным управлением сущности, целей и задач партизанских действий говорит следующий факт. Главупраформом НКО предлагалось создать на неоккупированной территории Дона, Кубани и Терека 6-7 кавалерийских дивизий численностью 5483 человека каждая, сведенных в "1-ю конную армию народных мстителей" общей численностью в 33 000 человек, а также пять партизанских дивизий из приволжских, уральских и сибирских партизан, объединенных в "1-ю стрелковую партизанскую армию народных мстителей" общей численностью свыше 26 000 человек. В записке подчеркивалось, что оперативное использование партизанских армий целесообразно проводить крупной массой, т.к. "в массе бойцы действуют смелее, решительнее и самостоятельнее". Эти партизанские армады предлагалось выводить в тыл противника через линию фронта для последующих действий в немецком тылу. Абсурдность подобных предложений, их явное несоответствие реальным условиям войны не была тогда очевидной и серьезно рассматривалась в ЦК ВКП(б), поэтому аргументированное их опровержение требовало проведения большого объема работы и времени. В конечном итоге они были отклонены, и П.К. Пономаренко было предложено приступить к организации Центрального штаба партизанского движения.

Однако уже в конце января 1942 год по решению ГКО работа по созданию ЦШПД и республиканских ШПД была остановлена. Как выяснилось впоследствии, тогдашнее руководство НКВД подало И.В. Сталину записку, где считало нецелесообразным наличие такого органа управления и выражало сомнение относительно эффективности и возможности широкомасштабных партизанских диверсий. Диверсионные действия по нарушению работы тыла противника, подчеркивалось в записке, могут проводить лишь полностью надежные и квалифицированные диверсанты, прошедшие подготовку в НКВД.

В первом периоде предпринимались также попытки применения кавалерии для ведения специальных действий в тылу противника. 15 июля 1941 года Ставка Верховного Командования направила в войска директиву, где был обобщен первый опыт ведения войны. Один из пунктов директивы был посвящен задачам вооруженной борьбы в тылу противника. Совершенно справедливо определив растянутые коммуникации как наиболее уязвимое место противника, директива тем не менее решающую роль в дезорганизации управления и снабжения немецкой армии отводила "рейдам красных кавалеристов" в составе легких кавдивизий численностью в 3 000 человек. До этого Ставка Верховного командования своей директивой № 00304 от 13 июля приказала главнокомандующим войсками направлений для действий по тылам и коммуникациям противника сформировать по кавалерийской группе в составе одной - двух кавалерийских дивизий. 18 июля было принято решение послать такую кавгруппу в тыл противнику на Западном направлении. Просьбой о переходе к партизанским действиям завершился рейд в тыл противника 55 кавдивизии в полосе Брянского фронта в конце августа. Командир 1-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал П.А. Белов, вспоминая о совместных действиях корпуса с партизанами в тылу зимой 1941 - 1842 гг., писал: "в наших уставах совершенно не был отражен богатейший опыт совместных действий регулярных войск и партизан, накопленный в прошлых войнах". Потерпев неудачу в реализации известных им по гражданской войне форм партизанских действий в тылу противника, главкомы войск направлений и командующие фронтами в дальнейшем отказались от планирования боевого применения крупных кавалерийских соединений и частей в тылу немецких войск со специальными задачами.

Для координации партизанской деятельности 30 мая 1942 года был подписан приказ о создании Центрального штаба партизанского движения (ЦШПД) при Ставке Верховного Главнокомандования. Первым руководителем штаба стал П.К. Пономаренко.

Постановлением ГКО от 9 сентября 1942 г. был образован Белорусский штаб партизанского движения (БШПД). Его возглавил П.З. Калинин. С созданием БШПД Северо-Западная группа ЦК КП(б)Б была упразднена. В оперативном отношении БШПД подчинялось ЦШПД, что позволяло обеспечить единство их оперативной работы, не лишая определенной самостоятельности.

Это обеспечивало партийным органам, возглавившим борьбу в тылу врага, наилучшим образом проводить намеченные мероприятия и в тоже время удовлетворяло запросы и требования фронтов и армий. "Опираясь на представительства Центрального и республиканского штабов, связанных по радио с партизанскими силами, - разъяснял П.К. Пономаренко, - командующие фронтами получали возможность организовывать оперативное и тактическое взаимодействие партизанских отрядов и действующих войск, направлять удары партизан по наиболее уязвимым и важным с точки зрения операций фронта местам оперативного тыла противника, избегать шаблона в проведении этого взаимодействия, учитывать возможности партизанских соединений, увязывать взаимодействие со сроками и темпами наступательных операций". Впервые внедренная в практику Ворошиловым такая схема управления партизанскими силами оказалась весьма плодотворной. С небольшими изменениями она просуществовала до конца войны.

Партизанские штабы были организованы в Украине, Молдавии, Литве, Латвии, Эстонии. Возглавляли их секретари республиканских комитетов партии.

Руководство партизанским движением, основной задачей которого является дезорганизация тыла противника, а именно:

разрушение коммуникационных линий противника (подрыв мостов, порча железнодорожных путей, устройство крушений поездов, нападение на автомобильный и гужевой транспорт противника);

разрушение линий связи (телефон, телеграф, радиостанции);

уничтожение складов - боеприпасов, снаряжения, горючего и продовольствия;

нападение на штабы и другие войсковые учреждения в тылу противника;

уничтожение материальной части на аэродромах противника;

осведомление частей РККА о расположении, численности и передвижениях войск противника.

Штабы партизанского движения вначале создавались как коллегиальные органы. В руководстве ими вводились представители от партии, НКВД и разведки, так как все они в предшествующий период принимали участие в формировании и руководстве партизанскими отрядами и со многими из них поддерживали связь. Но вскоре коллегиальность в руководстве штабами была заменена единоначалием. Так, начальником ЦШПД был утвержден П.К. Пономаренко - от ЦК ВКП(б). Его заместителями стали: от НКВД СССР - В.Т. Сергиенко, от Генерального штаба - Т.Ф. Корнеев. По такому же принципу формировалось руководство фронтовых штабов.