Лев диакон история м 1988. История

Лев Диакон

1. Если и имеется какое-либо из благ, приносящих пользу в жизни, то во всяком случае не меньше, а больше всего оказывает нам услуги, является необходимой и полезной история . Она вскрывает разнообразные и многоразличные деяния, которые возникают и естественным порядком, под влиянием времени и обстоятельств, и в особенности по произвольному решению лиц, занимающихся государственными делами , и учит людей одно одобрять и ставить себе в качестве образца, другого же гнушаться и избегать, чтобы не осталось в неизвестности и проводилось в жизнь все полезное и ценное и чтобы никто не делал попыток ввергнуть себя в ужасные и вредные начинания.

Таким образом, история словно воскрешает или вдыхает новую жизнь в умершее, не позволяя ему погрузиться и исчезнуть в пучине забвения, и признана важнейшей среди всех полезных людям вещей. В мое время произошло много необычайных и чудесных событий: на небе являлись устрашающие видения, случались ужасные землетрясения, разражались бури, проливались неистовые ливни, бушевали войны и по всей вселенной бродили вооруженные полчища, города и страны сходили со своих мест, так что многим казалось, будто наступает перемена жизни и к порогу приближается ожидаемое второе пришествие Бога-спасителя . Я решился не умолчать о полных ужаса и достойных удивления событиях, но поведать о них в назидание потомкам, если провидению не будет угодно уже теперь привести паром жизни к пристани смерти и изменить образ мира сего .

Берясь за труд, превышающий мои силы, я хочу, чтобы меня не постигла в усердии моем неудача, хочу приблизиться к величию всего случившегося и подобающим образом о нем рассказать. Постараюсь изложить свою историю по возможности подробно. Я, составитель ее, Лев, сын Василия , родина моя – Калоэ , прекраснейшее селение Азии , расположенное у холмов Тмола близ истоков реки Каистра , которая, протекая мимо Кельвиана , доставляет своим видом усладу зрению и, разлившись, впадает в залив знаменитого и славного Эфеса . Но приступим к рассказу об общественных делах, стараясь как можно ближе держаться истины, ибо правдивость больше всего приличествует истории. Люди, сведущие в науке, говорят, что риторике присуща сила выражения, поэзии – мифотворчество, истории же – истина .

Я полагаю, что мне не следует касаться событий, происшедших в царствование василевса Константина , прозванного Багрянородным, сына Льва, перед рождением и смертью которого была, говорят, видна на небе комета , предвещавшая его появление на свет и кончину, – об этих событиях достаточно писали другие . Я представлю в своем сочинении, что случилось после его царствования, и опишу то, чему я сам был свидетелем (ведь глазам, как утверждает Геродот, следует больше доверять, чем ушам ), и то, о чем я слышал от очевидцев.

2. Когда в ноябре месяце 3 индикта 6467 г. упомянутый василевс Константин покинул жизнь и обрел покои в ином мире , самодержавную власть принял его сын Роман, уже вышедший из юношеских лет и приближавшийся к зрелому возрасту. Это был муж прекрасный лицом, приятный в общении, приветливый, полный всяческих достоинств, добрый и благосклонный ко всем подданным и вообще доблестный во всех отношениях. Но он чрезмерно предавался юношеским страстям и забавам и всех, кто его побуждал к такому [времяпрепровождению], приглашал к царскому столу, чего делать не следовало . Этому василевсу Роману пришло на ум ниспровергнуть с божьей помощью могущество критских арабов , не в меру возгордившихся и замысливших погубить ромеев. Радуясь недавно случившемуся с ромейской державой несчастью , они часто разоряли ее приморские области. Я расскажу кратко о бедствии, постигшем ромеев.

Василевс Константин, будучи более не в силах сносить дерзость критян и их внезапные набеги, собрал боеспособное войско, снарядил большое число огненосных триер и отправил их к Криту, надеясь одним ударом овладеть островом. Но из-за трусости и неопытности полководца, жалкого бездельника родом из пафлагонцев , бывшего евнухом при дворе, хотя и украшенного славным достоинством патрикия (имя его было Константин, а прозвище Гонгила ), все собранное войско было, за исключением нескольких человек, разбито и уничтожено варварами.

3. Желая возместить ущерб, нанесенный этим поражением, василевс Роман назначил стратигом-автократором для ведения войны против Крита Никифора Фоку , достойнейшего из магистров , командовавшего тогда войсками Востока (ромеи эту должность называют доместиком схол ), как человека несокрушимой силы, предприимчивого, деятельного и опытного в военном деле. Этот Никифор, по приказу василевса собрав войска Азии, посадил их на корабли , отправился в плавание и прибыл к Криту с большим числом быстроходных огненосных судов (ромеи именуют их дромонами). Когда наступило время высадки, он на деле показал свою опытность в ведении войны. Он привез с собою на судах сходни, по которым, спустив их на берег , перевел с моря на сушу вооруженных всадников . Пораженные новым для них и удивительным зрелищем, варвары стояли на месте по отрядам, соблюдая неразрывный строй, ожидая приближения ромеев. Расчленив фалангу на три части, стратиг ромеев Никифор велел воинам сомкнуть щиты и выставить копья, приказал вынести вперед знамя с изображением креста и, возгласив боевой клич , двинулся прямо на варваров. Завязалась ужасная битва , стрелы сыпались градом; варвары не смогли устоять против натиска ромейских копий, ряды их расстроились, и они, обратясь в бегство, изо всех сил устремились к своему укреплению. Ромеи, преследуя их, перебили несметное число. Так успешно окончилось для ромеев их первое нападение и сражение. Когда варвары заперлись, как было сказано, в своей крепости , стратиг созвал войска и разбил перед городом критян лагерь ; триерам и прочим фортидам он приказал находиться всем вместе в безопасной гавани, охранять подступы с моря и преследовать, сжигая жидким огнем, всякий замеченный варварский корабль, который попытается отплыть . Тщательно все предусмотрев и подготовив, он вверил отряд отборных воинов стратигу Никифору по прозванию Пастила, человеку мужественному, участвовавшему во многих войнах; много раз бывал он пленен агарянами и столько же раз убегал из плена; на лице и на груди его было множество рубцов от ран, полученных на поле брани. Ему-то, бывшему в то время стратигом [фемы] Фракисиев , было поручено обойти во главе отряда остров и обследовать его. Никифор Фока наказал ему бодрствовать и трезвиться , не предаваться бездействию и праздности , чтобы не навлечь на себя беды со стороны неприятелей; обойдя страну и совершив какой-либо славный [подвиг], Пастила [должен был] возможно скорее вернуться в лагерь.

- (ок.950 ок.1000) один из крупнейших визант. хронистов второй пол. X в. Родился в малоазийском селении Калоя в провинциальной семье, учился в Константинополе. После окончания учебы стал служащим при патриаршей канцелярии и, возможно, был возведен… … Средневековый мир в терминах, именах и названиях

Лев Диакон - м. Византийский писатель. Толковый словарь Ефремовой. Т. Ф. Ефремова. 2000 …

Лев Диакон - (греч. Léon Diákonos) (родился до 950, Калоя, Малая Азия, умер около 1000), византийский писатель. Принадлежал к придворным кругам. Участвовал в походе императора Василия II против болгар в 986. «История в Х книгах» Л. Д. посвящена… … Большая советская энциклопедия

Лев Диакон - византийский историк, родом из Ионии (род. ок. 930 г.), жил в Константинополе; его хроника в десяти книгах обнимает события византийской истории от воцарения Романа II до смерти Иоанна Цимисхия (изд. в Париже в 1819 г. и в Бонне в 1828 г.). Сочин … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

ЛЕВ ДИАКОН - (Leon Diakonos) визант. хронист кон. 10 в. Принадлежал к придворным кругам. Участвовал в походе имп. Василия II на болгар в 986. История в X кн. Л. Д. написана ок. 990, посв. событиям 959 76 (отражено и нач. правления Василия II). 1 я ч. Истории… … Советская историческая энциклопедия

Лев Диакон - (р. ок. 950) визант. историк. Автор «Истории» (в 10 кн.), охватывающей период 959 975 (с экскурсами вплоть до 989). «История» Л. Д. содержит обширный фактич. материал не только по вопросам внутр. истории Византии этого времени, но и по… … Древний мир. Энциклопедический словарь

Диакон, Лев

Лев Дьякон - Лев Диакон (до 950, селение Калоя (ныне Келез) у истоков Каистра (Кучук Мендерес), Малая Азия ок. 1000) византийский писатель, историк, принадлежал к придворным кругам. Его хорошая осведомлённость в вопросах придворной жизни и политики того… … Википедия

Лев (значения) - Лев: В Викисловаре есть статья «лев» Лев вид хищных млекопитающих семейства кошачьих. Лев (имя) мужск … Википедия

Диакон - м. Лев Диакон. Толковый словарь Ефремовой. Т. Ф. Ефремова. 2000 … Современный толковый словарь русского языка Ефремовой

Книги

Лев Диакон. История , Лев Диакон. Издание 1988 года. Сохранность отличная. Лев диакон - один из крупнейших византийских авторов второй половины X века. В десяти книгах своей "Истории" он описал современные ему события… Купить за 610 руб
История Византии. Часть 1. Историки Византии (DVD) , Мартов Владимир. Издательство "Директмедиа Паблишинг" выпускает новую серию" Клио", представляющую собой ряд изданий по всемирной истории. Открывают серию хрестоматии по истории Византии -"Историки Византии"…

И Руси (балканские войны князя Святослава).

Биография

Лев Диакон родился в сельской местности, в Калоэ на реке Каистр во Фракийской феме . Родители его не занимали видного положения, однако были достаточно состоятельны, чтобы обеспечить сыну учёбу в Константинополе . После окончания школы Лев не упоминает больше свою родину в "Истории". В школе Лев изучал риторику, сохранились его упражнения, энкомий, сочинения, речи и панегирики, которые позже вошли в состав "Истории". После обучения он выбрал путь религиозного служения, некоторое время находился при патриархе патриаршим диаконом. К - стал императорским придворным дьяконом . Он сопровождал императора Василия II в его походах, в чуть не погиб в бою с болгарами. Около 996 года Лев Диакон выступает с речью (энкомий ), прославляющей императора, текст которой дошёл до наших дней. После этого достоверная биография Льва Диакона, основанная на анализе его сочинений, оканчивается.

По поводу дальнейшей судьбы византийского историка существует три гипотезы.

Согласно первой он скончался, что и помешало ему дополнить свой основной труд «История» правлением Василия II.
Согласно второй - своей речью Лев Диакон выделился среди придворных и именно он является известным по переписке с Василием II Львом, которого император отправил с дипломатической миссией в Италию в - . Позже он возможно стал епископом Синады, но эта версия достаточно спорна. Её поддерживают такие учёные как К. Крумбахер, Г. Вартенберг, А. Грегуар и П. Оржельс.
По третьей гипотезе Лев Диакон стал митрополитом Карийским, но она также несёт в себе ряд сложностей.

«История»

«История» Льва Диакона в 10 книгах описывает события - , но содержит ряд экскурсов в прошлое и фактов из времен до - , когда, скорее всего, она и была составлена. Лео первый с VII века писал, подражая "Истории" Фукидида, и использовал классический язык. Также он основывался на поздних античных историках классического периода, особенно Агафия. В отличие от более ранних историков и ряда современников, Лев Диакон не был простым хронистом и компилятором, а старался дать событиям свою оценку и определить их причины и следствия, чему способствовал выбранный им жанр исторического повествования. Лев Диакон противопоставлял славные дни Никифора Фоки и Иоанна Цимисхия неудачному началу правления Василия II. Поэтому, вероятно, при его царствовании рукопись так и не вышла в свет, а её продолжение после сам автор счел преждевременным, ожидая скорого падения Василия в результате мятежей, чего так и не случилось.

На русский язык «История» была переведена дважды: в (Д. Попов) и в (перевод М. М. Копыленко, комментарии М. Я. Сюзюмов).

Источники

П. О. Карышковский и А. П. Каждан утверждают, что помимо описания лично увиденных событий Лев также мог опираться на какие-либо официальные документы. Аргументом в пользу этого тезиса можно считать внесение записи в "Книгу церемоний" необычайно официозной версии вступления на престол Никифора Фоки . Также проводятся аналогии данных и дополняющих друг друга сообщений у Скилицы и Льва Диакона. Высокая осведомленность историка в агиографии говорит об использовании Львом житийной литературы.

Напишите отзыв о статье "Лев Диакон"

Литература

Лев Диакон. / М.М. Копыленко (пер. с древнегреч.). - М .: Наука, 1988.
Лев Диакон. История. Наука, М. 1988, в серии памятники исторической мысли
Биография Льва Диакона. Лев Диакон. История. Наука, М. 1988
М. Я. Сюзюмов. Мировоззрение Льва Диакона. Лев Диакон. История. Наука, М. 1988

Ссылки

. Восточная литература . Проверено 22 марта 2011. .
(ed. Migne)

Отрывок, характеризующий Лев Диакон

– Что вам угодно, полковник? Я к вашим услугам.
– Я теперь, граф, уж совершенно устроился на новой квартире, – сообщил Берг, очевидно зная, что это слышать не могло не быть приятно; – и потому желал сделать так, маленький вечерок для моих и моей супруги знакомых. (Он еще приятнее улыбнулся.) Я хотел просить графиню и вас сделать мне честь пожаловать к нам на чашку чая и… на ужин.
– Только графиня Елена Васильевна, сочтя для себя унизительным общество каких то Бергов, могла иметь жестокость отказаться от такого приглашения. – Берг так ясно объяснил, почему он желает собрать у себя небольшое и хорошее общество, и почему это ему будет приятно, и почему он для карт и для чего нибудь дурного жалеет деньги, но для хорошего общества готов и понести расходы, что Пьер не мог отказаться и обещался быть.
– Только не поздно, граф, ежели смею просить, так без 10 ти минут в восемь, смею просить. Партию составим, генерал наш будет. Он очень добр ко мне. Поужинаем, граф. Так сделайте одолжение.
Противно своей привычке опаздывать, Пьер в этот день вместо восьми без 10 ти минут, приехал к Бергам в восемь часов без четверти.
Берги, припася, что нужно было для вечера, уже готовы были к приему гостей.
В новом, чистом, светлом, убранном бюстиками и картинками и новой мебелью, кабинете сидел Берг с женою. Берг, в новеньком, застегнутом мундире сидел возле жены, объясняя ей, что всегда можно и должно иметь знакомства людей, которые выше себя, потому что тогда только есть приятность от знакомств. – «Переймешь что нибудь, можешь попросить о чем нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное умением выбирать свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным».
Берг улыбнулся с сознанием своего превосходства над слабой женщиной и замолчал, подумав, что всё таки эта милая жена его есть слабая женщина, которая не может постигнуть всего того, что составляет достоинство мужчины, – ein Mann zu sein [быть мужчиной]. Вера в то же время также улыбнулась с сознанием своего превосходства над добродетельным, хорошим мужем, но который всё таки ошибочно, как и все мужчины, по понятию Веры, понимал жизнь. Берг, судя по своей жене, считал всех женщин слабыми и глупыми. Вера, судя по одному своему мужу и распространяя это замечание, полагала, что все мужчины приписывают только себе разум, а вместе с тем ничего не понимают, горды и эгоисты.
Берг встал и, обняв свою жену осторожно, чтобы не измять кружевную пелеринку, за которую он дорого заплатил, поцеловал ее в середину губ.
– Одно только, чтобы у нас не было так скоро детей, – сказал он по бессознательной для себя филиации идей.
– Да, – отвечала Вера, – я совсем этого не желаю. Надо жить для общества.
– Точно такая была на княгине Юсуповой, – сказал Берг, с счастливой и доброй улыбкой, указывая на пелеринку.
В это время доложили о приезде графа Безухого. Оба супруга переглянулись самодовольной улыбкой, каждый себе приписывая честь этого посещения.
«Вот что значит уметь делать знакомства, подумал Берг, вот что значит уметь держать себя!»
– Только пожалуйста, когда я занимаю гостей, – сказала Вера, – ты не перебивай меня, потому что я знаю чем занять каждого, и в каком обществе что надо говорить.
Берг тоже улыбнулся.
– Нельзя же: иногда с мужчинами мужской разговор должен быть, – сказал он.
Пьер был принят в новенькой гостиной, в которой нигде сесть нельзя было, не нарушив симметрии, чистоты и порядка, и потому весьма понятно было и не странно, что Берг великодушно предлагал разрушить симметрию кресла, или дивана для дорогого гостя, и видимо находясь сам в этом отношении в болезненной нерешительности, предложил решение этого вопроса выбору гостя. Пьер расстроил симметрию, подвинув себе стул, и тотчас же Берг и Вера начали вечер, перебивая один другого и занимая гостя.
Вера, решив в своем уме, что Пьера надо занимать разговором о французском посольстве, тотчас же начала этот разговор. Берг, решив, что надобен и мужской разговор, перебил речь жены, затрогивая вопрос о войне с Австриею и невольно с общего разговора соскочил на личные соображения о тех предложениях, которые ему были деланы для участия в австрийском походе, и о тех причинах, почему он не принял их. Несмотря на то, что разговор был очень нескладный, и что Вера сердилась за вмешательство мужского элемента, оба супруга с удовольствием чувствовали, что, несмотря на то, что был только один гость, вечер был начат очень хорошо, и что вечер был, как две капли воды похож на всякий другой вечер с разговорами, чаем и зажженными свечами.
Лев Диакон, живший во второй половине X в., происходил из мало- азийского города Калое, откуда в молодости перебрался в Константи-нополь, где получил хорошее образование. Судя по имени, он избрал духовную стезю, состоя в придворном клире, и в этом качестве, по- видимому, сопровождал императора Василия П в его болгарском походе 986 г., где был непосредственным свидетелем поражения византийских войск у Триадицы и едва сам избежал плена.
Описанию событий от смерти императора Константина VII Багрянородного в 959 г. до конца правления Иоанна I Цимисхия в 976 г. Лев Диакон посвятил свое главное произведение - «Историю», завершенную ок. 992 г.: вероятно, автор хотел довести повествование до своего времени (с этим связано, по-видимому, и упоминание болгарского похода Василия), но смерть, возможно, помешала осуществлению этого намерения. Кроме «Истории», Лев Диакон написал энкомий в честь Василия II Болгаробойцы, оставил и несколько писем. Правда, идентификация историка Льва Диакона с автором дифирамба «диаконом Львом» небезусловна.
Рассказ историка строится как повествование очевидца или участника событий, хотя, несомненно, Лев Диакон, подобно другим современникам, воспользовался и так называемой «Историей Фок» (реконструируемый, несохранившийся памятник), и, возможно, документальными материалами, был знаком и с историческими трудами прошлого, испытав влияние, например, Агафия Миринейского.
«История» Льва Диакона является самым полным источником по истории русско-болгаро-византийских отношений последней трети X в.
и. в частности, по истории походов киевского князя Святослава в По- лунавье. Историк рассказывает о дипломатических взаимоотношениях Византии и Руси, например, о посольстве патрикия Калокира «к тавро- скифам, которых на общераспространенном языке обычно называют ро-сами». В 969 г. «тавроскифов» или «тавров» и их предводителя «Сфен- дослава», т. е. князя Святослава, Иоанну Цимисхию удается направить в Подунавье для усмирения болгар («мисов» у Льва Диакона). Подробно описывается поход «российского всеоружия» во главе со Святославом 969-970 гг. Победы Святослава при Филиппополе, молва о взятии города росами заставили Иоанна Цимисхия вступить в переговоры с р; сским князем, убеждая его уйти от византийских пределов и напра- = ггь свое войско в Таврику и Приазовье. При этом в императорском тослании напоминалось о неудачном походе князя Игоря («Иггора») и договорах, заключенных им с Византией. В ответ, однако, Святослав
пригрозил осадой Константинополя. К решающей битве русская ар\ і бьша укреплена союзными соединениями венгров и болгар. Кровопролитная битва у Аркадиополя 970 г. завершилась победой Византии. - унесла тысячи жизней с обеих сторон.
Весной 971 г. Иоанн Цимисхий из Адрианополя выступает в нов- поход против Святослава. Описанию этой кампании посвящена вс* восьмая книга сочинения Льва Диакона, повествующая о битве пг* Преславе и завершающаяся рассказом о битве при Дристре. Вся следующая книга «Истории» рассказывает о битве при Дристре (Доросто- ле) 21 июля 971 г., победной для византийцев, после которой Святослав, заключив договор с Византией, с остатком войска отправился на родин} но по дороге был убит печенежской засадой. Очень колоритен портре* Святослава, представленный Львом Диаконом. В повествовании ЛЬВІ Диакона упоминаются"¦русские воеводы «Сфенкел» (Свенельд?), Икмор Вспоминает историк и о библейском рассказе о нашествии «Гог, Мато* и архонта Рош» в связи с Русью.
Издание: Leonis Diaconi Caloensis historiae libri decern / E rec. С. H. Hasii. Bonnae, 1828.
Перевод: Лев Диакон. История / Пер. М. М. Копыленко. Комм, и ст. М. Я. Сюзюмова и С. А. Иванова. М., 1988.
Литература: Сюзюмов 1916. С. 106-166; Флоровский 1925; Мутаф- чиев 1931. Т. 4; Dolger 1932. S. 275-292; Gregoire 1937а. Р. 267-276. Vasiliev 1951. Р. 160-225; Карышковский 1951. С. 101-105; Карышков- ский 1952. С. 53-61; Карышковский 1952а. С. 127-138; Карышковский 1953. С. 36-71; Карышковский 1955. С. 26-30; Левченко 1956; Карышковский 1960. С. 39-51; Каждан 1961. С. 106-128; Sevcenko 1965. Р. 709-713; Terras 1965. Р. 395-406; Сюзюмов 1971. Т. 7; Browning 1975: Hunger 1978. Bd. 1. S. 367-371; Иванов 1981. Т. 42; Иванов 1982. С. 74- 80; Сахаров 1982; Moravcsik. ВТ I. S. 398-400; Ditten 1984. Vol. 45: Бибиков 1998. С. 104-109.
ИСТОРИЯ Книга 5
...Тем временем, пока император совершал все это в Сиріш и в Ви-зантии, патрикий Калокир, посланный к тавроскифам по его царском} приказу, прибыл в Скифию, завязал дружбу с катархонтом тавров, со-вратил его дарами и очаровал льстивыми речами - ведь все скифское племя необычайно корыстолюбиво, в высшей степени алчно, падко и на подкупы, и на обещания. Калокир уговорил [его] собрать сильное войско и выступить против мисян с тем, чтобы после победы над ними подчинить и удержать страну для собственного пребывания, а ему помочь против ромеев в борьбе за овладение престолом и ромейской державой. [За это Калокир] обещал ему огромные, несказанные богатства из царской сокровищницы.
Выслушав слова Калокира, Сфендослав (таким именем он назывался у тавров) не в силах был сдержать своих устремлений; возбужденный надеждой полущить богатство, видя себя во сне владетелем страны мисян, он, будучи мужем горячим и дерзким, да к тому же отважным и деятельным, поднял на войну все молодое поколение тавров. Набрав, таким образом, войско, состоявшее, кроме обоза, из шестидесяти тысяч цветущих здоровьем мужей, он вместе с патрикием Калокиром, с кото-рым соединился узами побратимства, выступил против мисян.
Узнав, что [Сфендослав] уже подплывает к Истру и готовится к высадке на берег, мисяне собрали и выставили против него фалангу в тридцать тысяч вооруженных мужей. Но тавры стремительно выпрыгнули из челнов, выставили вперед щиты, обнажили мечи и стали направо и налево поражать мисян. Те не вытерпели первого же натиска, обратились в бегство и постыдным образом заперлись в безопасной крепости своей Дористоле. Тогда, говорят, предводителя мисян Петра, мужа боголюбивого и благочестивого, сильно огорченного неожиданным бегством его войска, постиг эпилептический припадок, и спустя -едолгое время он переселился в иной мир.
Но это произошло в Мисии позднее. А самодержец ромеев Ники- гор, который вообще был на протяжении всей своей жизни деятелен, бдителен и предусмотрителен, никогда не становился рабом наслаждений и о котором никто не мог сказать, что видел его хотя бы в юности предававшимся разврату, узнав о происходящем у тавров, занялся з одно и то же время множеством дел. Он снаряжал пешее войско, вооружал отряды, [приучал] конницу к глубинным построениям, одел зсадников полностью в железо, изготовлял метательные орудия и расставлял их на башнях городской стены. Затем он выковал тяжелую - слезную цепь и протянул ее на огромных столбах, расставленных в Босфоре, прикрепив одним концом к башне, которую обычно называли
Кентинарий, а другим к башне Кастеллий, находящейся на против *¦ положном берегу. Будучи наиболее предприимчивым и предусмо: - тельным изо всех известных нам людей, он считал, что невып бьшо бы начинать войну против обоих народов. Ему показалось, полезно склонить один из этих народов на свою сторону. Он рек что таким образом легко будет одержать верх над другим и быс:: его победить.
Так как Никифор не надеялся более договориться с таврами и зь^ что нелегко будет подчинить своей воле окончательно уклонившегося истинного пути патрикия Калокира, который вышел из-под его влас и возымел большое влияние на Сфендослава, он предпочел отирав посольство к единоверцам мисянам, назначив послами патрикия Ни» фора, прозванного Эротиком, и проедра Евхаитского Филофея. [Ни» фор] напомнил мисянам об их вере (ведь мисяне без всяких отклонен исповедуют христианскую религию) и попросил у них девиц царскс:: рода, чтобы выдать их замуж за сыновей василевса Романа, укре. посредством родства неразрывный мир и дружбу между ромеями и v сянами.
Мисяне с радостью приняли посольство, посадили девиц царск крови на повозки (женщины у мисян обычно разъезжают на повозках" и отправили их к василевсу Никифору, умоляя его как можно скорее прийти к ним на помощь, отвратить повисшую над их головами секиг, тавров и обезвредить ее. И если бы [Никифор] пошел защищать мисяг- он одержал бы победу над таврами, как и над другими племенами, против которых он выступал с ромейским войском...
Книга 6
...8. Многими тревогами был волнуем дух императора Иоанна; пере_ ним лежали три пути, и он не знал, какой из них избрать, чтобы не уклониться от верного направления. Недостаток съестных припасов и повсюду распространившийся голод уже третий год пожирали ромей- скую державу; угрожало ничего хорошего не предвещавшее нашествие росов; карфагеняне и арабы намеревались напасть на только что покоренную ромеями сирийскую Антиохию. Что касается непреодолимого зла - голода, то [Иоанн] быстрым подвозом припасов из всех гаваней предусмотрительно пресек влияние этого бедствия. Нашествие агарян он остановил при помощи восточного войска под начальством патри- кия Николая, который, будучи придворным евнухом государя, приобрел многими стараниями опытность в военном деле.
А с катархонтом войска росов, Сфендославом, он решил вести ереговоры. И вот [Иоанн] отрядил к нему послов с требованием, чтобы он, получив обещанную императором Никифором за набег на мисян награду, удалился в свои области и к Киммерийскому Боспо- ду, покинув Мисию, которая принадлежит ромеям и издавна считается частью Македонии. Ибо говорят, что мисяне, отселившись от северных котрагов, хазаров и хунавов, покинули родные места и, бродя по Европе, захватили во времена правившего тогда ромеями Константина, называемого Погонатом, эту [область] и поселились в ней; по имени своего родоначальника Булгара страну стали именовать Булгарией.
Существует о них еще и другая история, примерно следующего содержания. Когда Леонтий отрезал нос императору ромеев Юстиниану и сослал его в Херсон, тот, изловчившись, бежал оттуда к Меотиде и склонил на свою сторону народ мисян, пообещав им большую награду, гели они вернут ему власть. [Мисяне] последовали за [Юстинианом]
и. когда он снова вступил на престол, получили от него область в той части Македонии, которую обтекает Истр. Они переселились туда и, будучи всегда воинственно настроенными, вторгались в пределы Фракии, наносили большой ущерб ромеям и уводили людей в рабство. Однако и ромеи выступали против них, а так как [мисяне] не могли устоять против отваги [ромеев], они скрывались в лесных засадах и побеждали их в неудобных для сражения местах. С того времени произошло много битв, в которых погибли доблестные полководцы, и древний император Никифор тоже был убит мисянами, только Константин Копроним победил мисян, а вслед за ним - его внук Константин, сын императрицы Ирины, и уже в наше время император Иоанн покорил их города. История не сохранила упоминаний о ком-либо ином из ромеев, победивше* мисян на их земле. Но довольно [писать] о них.
Сфендослав очень гордился своими победами над мисянами; о.- уже прочно овладел их страной и весь проникся варварской наглость- и спесью. Объятых ужасом испуганных мисян он умерщвлял с врожденной жестокостью: говорят, что, с бою взяв Филиппополь, он с свойственной ему бесчеловечной свирепостью посадил на кол два_ цать тысяч оставшихся в городе жителей и тем самым смирил и [обуздал] всякое сопротивление и обеспечил покорность. Ромейским послам [Сфендослав] ответил надменно и дерзко: «Я уйду из этой богат страны не раньше, йем получу большую денежную дань и выкуп за вес захваченные мною в ходе войны города и за всех пленных. Если -: ромеи не захотят заплатить то, что я требую, пусть тотчас же покину Европу, на которую они не имеют права, и убираются в Азию, а ина. пусть и не надеются на заключение мира с тавроскифами».
Император Иоанн, получив такой ответ от скифа, снова отправил к нему послов, поручив им передать следующее: «Мы верим в то, ч~ провидение управляет вселенной, и исповедуем все христианские закон», поэтому мы считаем, что не должны сами разрушать доставшийся на* от отцов неоскверненным и благодаря споспешествованию Бога неколебимый мир. Вот почему мы настоятельно убеждаем и советуем в?."- как друзьям, тотчас же, без промедления и отговорок, покинуть страт, которая вам отнюдь не принадлежит. Знайте, что если вы не последует; сему доброму совету, то не мы, а вы окажетесь нарушителями заклточеного в давние времена мира. Пусть наш ответ не покажется вам дерзкі мы уповаем на бессмертного Бога-Христа: если вы сами не уйдете страны, то мы изгоним вас из нее против вашей воли. Полагаю, что тз» не забыл о поражении отца твоего Ингоря, который, презрев клятвен:-: договор, приплыл к столице нашей с огромным войском на 10 тыс судов, а к Киммерийскому Боспору прибыл едва лишь с десятком лод l сам став вестником своей беды. Не упоминаю я уж о его [дальнешл; жалкой судьбе, когда, отправившись в поход на германцев, он был в ~ ими в плен, привязан к стволам деревьев и разорван надвое. Я думаю что и ты не вернешься в свое отечество, если вынудишь ромейску-

Бой росов с болгарами. Миниатюра списка славянского перевода Константина Манасси

силу выступить против тебя, - ты найдешь погибель здесь со всем своим войском, и ни один факелоносец не прибудет в Скифию, чтобы возвестить о постигшей вас страшной участи».
Это послание рассердило Сфендослава, и он, охваченный варварским бешенством и безумием, послал такой ответ: «Я не вижу никакой необходимости для императора ромеев спешить к нам; пусть он не изнуряет свои силы на путешествие в сию страну - мы сами разобьем
вскоре свои шатры у ворот Византия и возведем вокруг города крепкие заслоны, а если он выйдет к нам, если решится противостоять такой беде, мы храбро встретим его и покажем ему на деле, что vine какие-нибудь ремесленники, добывающие средства к жизни трудам рук своих, а мужи крови, которые оружием побеждают врага. Зря ОЕ по неразумию своему принимает росов за изнеженных баб и тщится запугать нас подобными угрозами, как грудных младенцев, котор х стращают всякими пугалами».
Получив известие об этих безумных речах, император решил незамедлительно со всем усердием готовиться к войне, дабы предупреді нашествие [Сфендослава] и преградить ему доступ к столице. Он тут же набрал отряд из,храбрых и отважных мужей, назвал их «бессмертными» и приказал находиться при нем. Затем он [повелел] магистр Варде, прозванному Склиром, родному брату покойной жены его Мари- мужу предприимчивому и необыкновенно храброму, а также патрикш- Петру, которого император Никифор за присущее ему мужество и за славные воинские подвиги назначил стратопедархом (рассказывают, чт во время набега скифов на Фракию, когда Петру, несмотря на то чтс он был скопцом, случилось выступить со своим отрядом против них - битве, в промежуток между рядами выехал на коне вождь скифов, му - огромного роста, надежно защищенный панцирем, и, потрясая длин копьем, стал вызывать желающего выступить против него; тогда Петр преисполненный сверх ожиданий храбрости и отваги, мощно развернулся и с такой силой направил обеими руками копье в груць скифа, чт, острие пронзило тело насквозь и вышло из спины; не смогла защитить великана кольчужная броня, и он, не издав ни звука, распростерся iu земле, а скифы, пораженные необычным, удивительным зрелищем, обратились в бегство), - вот этим-то [двум] военачальникам императ с и приказал собрать войско и отправиться в близлежащие и пограничные с Мисией земли. Они получили повеление провести там зиму, упражняя воинов и объезжая страну, чтобы она не потерпела никакого вреда от скифских набегов. Было также предписано посылать по бивуакам [занятым] врагами областям переодетых в скифское платье, владеющих обоими языками людей, чтобы они узнавали о намерениях неприяте. и сообщали о них затем императору. Получив такие приказания от государя, [военачальники] вступают в Европу.
Узнав о походе [ромеев], тавроскифы отделили от своего войск- одну часть, присоединили к ней большое число гуннов и мисян н
отправили их против ромеев. Как только магистр Варда, который всегда был мужем доблестным и решительным, а в то время особенно пламенел гневом и страстной отвагой, узнал о нападении врагов, он собрал вокруг себя отряд отборных воинов и спешно выступил на битву; позвав Иоанна Алакаса, он послал его в разведку с поручением осмотреть [войско] скифов, разузнать их численность, место, на котором они расположились, а также чем они заняты. Все эти сведения [Иоанн] должен был как можно скорее прислать ему, чтобы он мог подготовить и выстроить воинов для сражения.
Иоанн с отборными всадниками быстро прискакал к [лагерю] скифов; на следующий день он отрядил [воина] к магистру, убеждая его прибыть со всем войском, так как скифы расположились невдалеке, очень близко. Услышав это известие, [Варда] разделил фалангу на три части и одной из них приказал следовать прямо за ним в центре, а двум другим - скрыться в стороне, в лесах, и выскочить из засады, как только они услышат трубный звук, призывающий к бою. Отдав эти распоряжения лохагам, он устремился прямо на скифов. Завязалась горячая битва, вражеское войско значительно превосходило своим числом [войско ромеев] - у них было больше тридцати тысяч, а у магистра, считая вместе с теми, которые расположились в засаде, не более десяти тысяч. Уже шло сражение, и с обеих сторон гибли храбрейшие воины, И тут, говорят, какой-то скиф, кичась своей силой и могучестью тела, вырвался вперед из окружавшей его фаланги всадников, подскакал к Варде и ударил его мечом по шлему. Но удар был неудачным: лезвие меча, ударившись о твердь шлема, согнулось и соскользнуло в сторону. Тогда патрикий Константин, брат Варды, юноша, у которого едва пробивался пушок на подбородке, но который был огромного роста и непо-бедимой, непреодолимой силы, извлек меч и набросился на скифа. Тот устрашился натиска Константина и уклонился от удара, откинувшись на круп лошади. Удар пришелся по шее коня, и голова его отлетела в сторону; скиф же рухнул вместе с конем на землю и был заколот Константином.
Так как [успех] битвы склонялся то в пользу одного, то в пользу другого войска и непостоянство счастья переходило бесперечь с одной стороны на другую, Варда приказал трубить военный сбор и часто бить в тимпаны. По сему знаку поднялась спрятанная в засаде фаланга и устремилась на скифов с тыла: охваченные страхом, они стали склоняться к бегству. Однако в то время, когда отступление еще только началось, какой-то знатный скиф, превосходивший прочих воинов большим ростом и блеском доспехов, двигаясь по пространству между двумя войсками, стал возбуждать в своих соратниках мужество. К нему подскакал Варда Склир и так ударил его по голове, что меч проник до пояса; шлем не мог защитить скифа, панцирь не выдержал силы руки и разящего действия меча. Тот свалился на землю, разрубленный надвое, ромеи приободрились и огласили воздух радостными криками. Скифы пришли в ужас от этого поразительного, сверхъестественного удара; они завопили, сломали свой строй и обратились в бегство. До позднего вечера ромеи преследовали их и беспощадно истребляли. Говорят, что в этой битве было убито пятьдесят пять ромеев, много было ранено и еще больше пало коней, а скифов погибло более двадцати тысяч. В >т как закончилось это сражение между скифами и ромеями.
А император Иоанн торопил азиатские войска с переправой черг- Геллеспонт в Европу. Он приказал им провести зиму в областях Фракии и Македонии, ежедневно упражняясь во владении оружием, чтоб и не оказаться неспособными к предстоящим боям и не быть разбиты-» и
неприятелем. [Он повелел им], чтобы они дожидались весны, КОГЛ-
же весна рассеет зимнее ненастье и лик земли окончательно проясните- он сам прибудет к ним, ведя за собой войска свои, и со всеми силам обрушится на тавроскифов.
Книга 8
Как только ясная весна сменила мрачную зиму, император тотчас поднял крестное знамя и стал спешить [с походом] против тавроскифов. Прямо из дворца он отправился помолиться Богу во Bcev почитаемый храм Христа Спасителя, находящийся в Халке. Увидев, что место для молящихся очень узко, ибо там едва могут поместиться пятнадцать человек, а вход извилист, неудобен и походит на вито лабиринт или убежище, [Иоанн] тотчас же приказал перестроить хра от самого основания, расширить и сделать более светлым. Он сам обозначил очертания стен; некое вдохновение внушило ему это усердие распорядительность, и храм достиг такой красоты и величия, которь:; присущи ему теперь. [Выступив] оттуда, он пришел в знаменитый святой храм божественной Премудрости и стал молиться о ниспослани ангела, который бы двигался впереди войска и руководил походом, затем при пении гимнов он направился в славный храм Богоматер г расположенный во Влахернах. Вознеся надлежащим образом мольбы к Богу, он поднялся в находившийся там дворец, чтобы посмотреть - огненосные триеры. Они колыхались, расставленные рядами, в зали-. Босфора, там, где удобная и надежная пристань для грузовых корабле простирается, плавно изгибаясь, до моста и реки, которая за мое ом впадает в море.
Полюбовавшись искусным плаванием кораблей в боевом строю и по-казательным сражением между ними (было их вместе с ладьями и челнами, которые теперь в народе называются галеями и монериями, более трехсот), император наградил гребцов и воинов деньгами и послал их на Истр для охраны речного пути, - чтобы скифы не могли уплыть на родину и на Киммерийский Боспор в том случае, если они будут обращены в бегство. Говорят, что Истр - одна из рек, вытекающих из Эдема, и что название ее Фисон. Начинаясь на востоке, она, по неизъяснимой мудрости Создателя, скрывается под землей, а затем бьет ключом из Кельтских гор, описывает извилистую линию по Европе и впадает, разделяясь на пять устьев, в Понт, называемый Евксинским. Некоторые же считают, что Фисон - река, пересекаюшая Индийскую землю; обычно эту реку называют Гангом; близ нее добывают камень смарагд.
Таким образом, корабли достигли Истра. Тем временем самодержец [Иоанн] выступил из Византия и прибыл со всем войском в Адрианополь. Рассказывают, что этот город заложил, остановившись в своих странствиях после убиения собственной матери Клитемнестры, сын Агамемнона Орест, поэтому ранее он назывался Орестиадой. Впоследствии император Адриан, ведя войну со скифами, был восхищен [прекрасным] расположением города; он укрепил его прочными стенами и назвал Адрианополем. Прибыв туда, император Иоанн узнал от лазутчиков, что ведущие в Мисию непроходимые, узкие тропы, называемые клисурами, потому что они как бы заперты со всех сторон, не охраняются скифами. Собрав лохагов и таксиархов, он произнес следующую речь: «Я думал, соратники, что скифы, уже давно ожидая нашего прихода, не пожалели усилий для заграждения изгородями и валами наиболее опасных, узких и трудно проходимых мест на тропах, чтобы нам нелегко было про-двигаться вперед. Но так как их обмануло приближение святой Пасхи, они не преградили дороги, не закрыли нам пути, полагая, что мы не откажемся от блестящих одежд, от торжественных шествий, пиршеств и зрелищ, которыми знаменуют дни великого праздника, ради тяжких невзгод войны. Мне кажется, что мы поступим наилучшим образом, если сейчас же воспользуемся благоприятным случаем, вооружимся и как можно скорее переправимся по узкой дороге, покуда тавроскифы не узнали о нашем прибытии и не навязали бой в горных проходах. Если мы, опередив [скифов], пройдем опасные места и неожиданно нападем на них, то, я думаю, - да поможет нам Бог! - с первого же приступа
овладеем городом Преславой, столицей мисян, а затем, двинувши. [вперед], легко обуздаем безумие росов».
Такова была речь императора. Стратегам и таксиархам слова ег показались неуместными и чрезмерно смелыми, а предложение прове:тв ромейское войско по ущельям и крутым теснинам в чужую [страну] - легкомысленной, опрометчивой дерзостью, доходящей до безумия. О- - довольно долго молчали, и разгневанный император заговорил сновс. «Я и сам знаю, что неосторожность и своевольная дерзость в сражен? приводят обычно к величайшей опасности и непоправимой беде: ведь * [всю жизнь] с самой юности провел в битвах, одержал, как вы знаете много побед и достиг большой славы. Но если счастье наше поставлен на лезвие бритвы и [судьба] не дает нам возможности поступать г. своему разумению, нам следует действовать решительно и как мол - но лучше использовать обстоятельства. Я думаю, что вы, умудренн: большим опытом превратностей и непостоянства военных успехов, согласитесь со мной. Итак, если вы верите в то, что я советую наилучшее, то, пока скифы еще бездействуют и не догадываются о наше приходе, воспользуемся удобным случаем. Победа ожидает нас пос..: того, как мы пройдем через горные проходы. Но если они обнаружь наше намерение перейти теснины, и выстроят там свое войско против нас, дело не кончится добром, нас будет тогда ожидать ужасное бед-ствие, положение наше станет безвыходным. Приободритесь же духом, вспомните, что вы ромеи, которые своим оружием обращали прежде г бегство любого врага! Следуйте за мной как можно быстрее и покажит; на деле свою отвагу!»
Сказав так, Иоанн, прекрасно вооруженный, вскочил на быстрого благородного коня, вскинул на плечо длинное копье и двинулся путь. Впереди него двигалась фаланга воинов, сплошь закрытых панцирями и называвшихся «бессмертными», а сзади - около пятнадца тысяч отборнейших гоплитов и тринадцать тысяч всадников. Заботу ос остальном войске император поручил проедру Василию; оно медленн двигалось позади вместе с обозом, везя осадные и другие машины Когда они вопреки всякому ожиданию прошли опасные гористые места, император прервал напряженный марш, дал отдых всему пешему и косному войску, расположив его на неприступном холме, с одной сторон», которого протекала река, обещавшая изобилие воды.
Когда настал рассвет следующего дня, он поднял войско, выстрой, его в глубокие фаланги и, приказав беспрестанно трубить военный клич, стучать в кимвалы и бить в тимпаны, выступил на Преславу. Подняло* невообразимый шум: эхом отдавался в соседних горах гул тимпанов, звенело оружие, ржали кони и [громко] кричали люди, подбадривая друг друга, как всегда бывает перед битвой. Тавроскифы, увидев приближение умело продвигающегося войска, были поражены неожиданностью; их охватил страх, и они почувствовали себя беспомощными. Но все же они поспешно схватились за оружие, покрыли плечи щитами (щиты у них прочны и для большей безопасности достигают ног), выстроились в грозный боевой порядок, выступили на ровное поле перед городом и, рыча наподобие зверей, испуская странные, непонятные возгласы, бросились на ромеев. Ромеи столкнулись с ними и храбро сражались, совершая удивительные подвиги: однако ни та, ни другая сторона не могла взять верх. Тогда государь приказывает «бессмертным» стремительно напасть на левое крыло скифов; «бессмертные», выставив вперед копья и сильно пришпорив коней, бросились на врагов. Скифы [всегда] сражаются в пешем строю; они не привыкли воевать на конях и не упражняются в этом деле. Поэтому они не выдержали натиска ромей- ских копий, обратились в бегство и заперлись в стенах города. Ромеи преследовали их и беспощадно убивали. Рассказывают, будто во время этого наступления [ромеев] погибло восемь тысяч пятьсот скифов.
Оставшиеся в живых спрятались в крепости и, яростно сопротивляясь, метали сверху со стен копья и стрелы. Говорят, что в Преславе находился и патрикий Калокир, который, как я уже сообщил в свое время, двинул войско росов на мисян. Узнав о прибытии императора (а это невозможно было скрыть, так как золотые императорские знаки сияли чудесным блеском), он глубокой ночью тайно бежал из города и явился к Сфендославу, который со всем своим войском находился у Дористола, ныне называемого Дристрою: вот таким образом убежал Калокир.
Надвигающаяся ночь вынудила ромеев прекратить сражение. Но вот наступило утро следующего дня, называемого Великим четвергом, потому что в этот день, готовясь идти на муки, Спаситель наш после Тайной вечери давал ученикам Свои спасительные наставления. Как раз в это время прибыло остальное войско е осадными машинами, и император Иоанн свернул лагерь, расставил фаланги в несокрушимый боевой порядок и с пением победного гимна устремился на стены, намереваясь первым же приступом взять город. Росы же, подбадриваемые своим военачальником Сфенкелом, который был у скифов третьим по достоинству после Сфендослава, их верховного катархонта, обороняли^ за зубцами стен и изо всех сил отражали натиск ромеев, бросая сверх, дротики, стрелы и камни. Ромеи же стреляли снизу вверх из камнеметных орудий, забрасывали осажденных тучами камней, стрелами и дротиками, отражали их удары, [теснили], не давали им возможности выглянуть из- ц зубчатых стен без вреда для себя. Наконец император громким голосо отдал приказание приставить к стенам лестницы, и возглас его прибави. сил осаждавшим. Все, на кого падал взгляд государя, сражались храбр х. надеясь получить достойную награду за свои подвиги.
Когда ромеи бросились на приступ и придвинули к стенам лестницы, по одной из них стал взбираться какой-то смелый юноша с едвс: пробивающимся рыжеватым пушком на подбородке, выходец из фемь. Анатолики, по имени Феодосий, а по прозванию Месоникт. Правой р\- кой он вытащил меч, в левой держал щит, которым прикрывал голову от скифских ударов сверху. Достигнув гребня стены, [юноша обрушился на] скифа, который выглянул из-за зубцов и хотел столкнуть его копьем вниз; он рассек шею врага, и голова его вместе со шлемом покатилас по земле за стеной. Ромеи приветствовали этот необыкновенный подвиг восторженными криками, и многие из них, соревнуясь в храбрости с первым взошедшим [на стену], устремились вверх по лестницам.
Между тем Месоникт, взойдя на стену, овладел ее верхней частью и, поворачиваясь во все стороны, убил огромное число оборонявшихс- скифов, сбрасывая их со стены. Вскоре уже многие [ромеи] взобрались в разных местах на стены и изо всех сил истребляли врагов. Тогда скифы покинули укрепление и постыдно столпились в окруженном прочной оградой царском дворце, где хранились сокровища мисян; один и* входов они оставили открытым.
Тем временем многие ромеи, находившиеся по ту сторону стен, сорвали петли на воротах, сбили засовы и проникли внутрь города, перебив бесчисленное множество скифов. Тогда, говорят, был схвачен и приведен к государю вместе с женой и двумя малолетними детьми царь мисян Борис, у которого едва лишь пробивалась рыжая бородка. Приняв его, император воздал ему почести, назвал владыкой булгар и заверил, что он явился отомстить за мисян, претерпевших ужасные бедствия от скифов.
Ромеи все разом ворвались в город и рассыпались по узким улицам, убивали врагов и грабили их добро. Так они достигли царского дворца, в котором сгрудилась лучшая часть войска росов. Но скифы, находившиеся во дворце, яростно сопротивлялись проникшим через ворота ромеям и убили около полутораста храбрейших воинов. Узнав об этой неудаче, император прискакал во весь опор ко дворцу и приказал своей гвардии всеми силами наступать на врага, но, увидев, что из этого не выйдет ничего хорошего (ведь тавроскифы легко поражали множество воинов, встречая их в узком проходе), он остановил без-рассудное устремление ромеев и распорядился со всех сторон бросать во дворец через стены огонь. Когда разгорелось сильное пламя, сжигавшее все на своем пути, росы, числом свыше семи тысяч, вышли из помещения, выстроились на открытом месте у дворца и приготовились отразить наступление [ромеев].
Император послал против них магистра Варду Склира с надежным отрядом. Окружив скифов фалангой храбрейших воинов, Склир вступил в бой. Завязалось сражение, и росы отчаянно сопротивлялись, не показывая врагам спины; однако ромеи [победили] своим мужеством и военной опытностью и всех их перекололи. В этой битве погибло также множество мисян, сражавшихся на стороне врагов против ромеев, виновников нападения на них скифов. Сфенкелу с немногими удалось спастись бегством. Он ушел к Сфендославу, но вскоре был убит, о чем я расскажу ниже. Так в течение двух дней был завоеван и стал владе-нием ромеев город Преслава.
Император Иоанн по обычаю одарил войско, дал ему отдых и отпраздновал на том же месте святое Воскресение Спасителя. Отобрав несколько пленных тавроскифов, [Иоанн] послал их к Сфендославу с сообщением о взятии города и гибели соратников. Он поручил им также [передать Сфендославу], чтобы тот без промедления выбрал одно из двух: либо сложить оружие, сдаться победителям и, испросив прощение за свою дерзость, сейчас же удалиться из страны мисян, либо, если он этого не желает сделать и склоняется к врожденному своеволию, защищаться всеми силами от идущего на него ромейского войска. Вот так он велел передать Сфендославу, сам же провел в городе несколько дней и восстановил разрушение в стенах, а затем, оставив сильный отряд и назвав город по своему имени Иоаннополем, пошел со всем войском на Дористол.
Этот город заложил и довел до теперешней красоты и величия прославленный среди государей Константин, после того как он, увидев на небе крестное знамение в виде созвездия, победил проявлявших к нему вражду и яростно наступавших скифов. По пути [Иоанн] взял город, называемый Плискувой, Динию и многие другие города, которые от-вергли власть скифов и переходили на сторону ромеев.
Сфендослав, узнав о поражении у Преславы, испытывал огорчение и досаду. Он считал это плохим предзнаменованием для будущего, но. одержимый скифским безумием и кичась своими победами над мися- нами, надеялся легко победить и войско ромеев.
Сфендослав видел, что мисяне отказываются от союза с ним и переходят на сторону императора. Поняв по зрелом размышлении, что. если мисяне склонятся к ромеям, дела его закончатся плохо, он созвал около трехсот наиболее родовитых и влиятельных из их числа и с бесчеловечной дикостью расправился с ними - всех их он обезглавил, а многих других заключил в оковы и бросил в тюрьму. Затем, собрав все войско тавроскифов, - около шестидесяти тысяч, - он выступил против ромеев. 9
В то время как государь медленно продвигался по направлению к войску росов, от их фаланги отделилось несколько одержимых отчаянной дерзостью храбрецов, которые, устроив засаду, совершили внезапное нападение и убили некоторых воинов из передового отряда ромеев. Увидев их трупы, разбросанные вдоль дороги, император отпустил поводья и остановил коня. Гибель соотечественников привела его в негодование, и он приказал выследить совершивших это [злодеяние]. Телохранители [Иоанна], тщательно обыскав окрестные леса и кустарники, схватили этих разбойников и связанными привели к императору. Он тотчас же приказал их умертвить, и [телохранители], без промедления обнажив мечи, изрубили всех их до одного на куски.
Тогда войска подошли к пространству, лежащему перед Дористолом. который принято называть также Дристрой. Тавроскифы плотно сомкнули щиты и копья, придав своим рядам вид стены, и ожидали противника на поле битвы. Император выстроил против них ромеев, расположив одетых в панцири всадников по бокам, а лучников и пращников позади, и, приказав им безостановочно стрелять, повел фалангу в бой1.
Воины сошлись врукопашную, завязалась яростная битва, и в первых схватках обе стороны долго сражались с одинаковым успехом. Росы, стяжавшие среди соседних народов славу постоянных победителей в боях, считали, что их постигнет ужасное бедствие, если они потерпят постыдное поражение от ромеев, и дрались, напрягая все силы. Ромеев же одолевали стыд и злоба [при мысли о том], что они, побеждавшие оружием и мужеством всех противников, отступят, как неопытные в битвах новички, и потеряют в короткое время свою великую славу, потерпев поражение от народа, сражающегося в пешем строю и вовсе не умеющего ездить верхом. Побуждаемые такими мыслями, [оба] войска сражались с непревзойденной храбростью; росы, которыми руководило их врожденное зверство и бешенство, в яростном порыве устремлялись,

Взятие Дристры (Доростола). Миниатюра списка славянского перевода Константина Манасси

ревя как одержимые, на ромеев, а ромеи наступали, используя свой опыт и военное искусство.
Много [воинов] пало с обеих сторон, бой шел с переменным успехом, и до самого вечера нельзя было определить, на чью сторону склоняется победа. Но когда светило стало клониться к западу, император бросил на [скифов] всю конницу во весь опор; громким голосом призвал он
воинов показать на деле природную ромейскую доблесть и вселил ь них бодрость духа. Они устремились с необыкновенной силой, трубач протрубили к сражению, и могучий клич раздался над ромейскими рядами. Скифы, не выдержав такого натиска, обратились в бегство и был оттеснены за стены; они потеряли в этом бою многих своих [воинов’ А ромеи запели победные гимны и прославляли императора. Он раздавал им награды и устраивал пиры, усиливая их рвение в битвах.
Книга 9
Как только рассвело, император стал укреплять лагерь мощ валом, действуя так. Неподалеку от Дористола возвышается посрел равнины небольшой холм. Разместив войско на этом холме, [Иоанн приказал рыть вокруг него ров, а землю выносить на прилегающую к лагерю сторону, чтобы получилась высокая насыпь. Затем [он приказал воткнуть на вершине [насыпи] копья и повесить на них соединенн іе между собою щиты. Таким образом, лагерь был огражден рвом и валом, и враги никак не могли проникнуть внутрь - устремившись но рву, они бы остановились. Так разбивают обычно ромеи свой стан во вражеской стране.
Укрепив таким образом лагерь, [Иоанн] на следующий день выстроил войско и двинул его к [городской] стене. Показываясь из-за башен, скифы метали на ромейскую фалангу стрелы, камни и все, что можн было выпустить из метательных орудий. [Ромеи] же защищались от скифов, стреляя снизу из луков и пращей. Сражение не пошло дальше этой перестрелки, и ромеи удалились в лагерь, чтобы поесть, а скифы к концу дня выехали из города верхом - они впервые появились тогда на конях. Они всегда прежде шли в бой в пешем строю, а ездить верхом и сражаться с врагами [на лошадях] не умели. Ромеи тотчас воору-жились, вскочили на коней, схватили копья (они пользуются в битвах очень длинными копьями) и стремительно, грозной лавиной понеслись на врагов. Ромейские копья поражали [скифов], не умевших управлять лошадьми при помощи поводьев. Они обратились в бегство и укрылись за стенами.
Тем временем показались плывущие по Истру огненосные триеры и продовольственные суда ромеев. При виде их ромеи несказанне обрадовались, а скифов охватил ужас, потому что они боялись, что против них будет обращен жидкий огонь. Ведь они уже слышали от стариков из своего народа, что этим самым «индийским огнем» ромеи превратили в пепел на Евксинском [море] огромный флот Ингора, отца
Сфендослава. Потому они быстро собрали свои челны и подвели их к городской стене в том месте, где протекающий Истр огибает одну из сторон Дористола. Но огненосные суда подстерегали скифов со всех сторон, чтобы они не могли ускользнуть на ладьях в свою землю.
На следующий день тавроскифы вышли из города и построились на равнине, защищенные кольчугами и доходившими до самых ног щитами. Вышли из лагеря и ромеи, также надежно прикрытые доспехами. Обе стороны храбро сражались, попеременно тесня друг друга, и было неясно, кто победит. Но вот один [из воинов], вырвавшись из фаланги ромеев, сразил Сфенкела, (почитавшегося у тавроскифов третьим после Сфендослава), доблестного, огромного ростом мужа, отважно сражавшегося в этом бою. Пораженные его гибелью, тавроскифы стали шаг за шагом отступать с равнины, устремляясь к городу. Тогда и Феодор, прозванный Лалаконом, муж непобедимый, устрашающий отвагой и телесной мощью, убил железной булавой множество врагов. Сила его руки была так велика, что удар булавы расплющивал не только шлем, но и покрытую шлемом голову. Таким образом, скифы, показав спину, [снова] укрылись в городе. Император же велел трубить сбор, созвал ромеев в лагерь и, увеселяя их подарками и пирами, побуждал храбро сражаться в [предстоящих] битвах.
Еще продолжались, таким образом, бои, и исход событий оставался неопределенным.
...5. Что же касается росов (ибо рассказ снова возвращается [к тому месту], от которого он отклонился), то они построились и вышли на равнину, стремясь всеми силами поджечь военные машины ромеев. Они не могли выдержать действия снарядов, которые со свистом проносились над ними: каждый день от ударов камней, выбрасываемых [машинами], погибало множество скифов. Эти машины охранял род-ственник государя, магистр Иоанн Куркуас. Заметив дерзкую вылазку врагов, [Куркуас], несмотря на то, что у него сильно болела голова и что его клонило ко сну от вина (дело было после завтрака), вскочил на коня и в сопровождении избранных воинов бросился к ним навстречу. [На бегу] конь оступился в яму и сбросил магистра. Скифы увидели ве-ликолепное вооружение, прекрасно отделанные бляхи на конской сбруе и другие украшения - они были покрыты немалым слоем золота - и подумали, что это сам император. Тесно окружив [магистра], они зверским образом изрубили его вместе с доспехами своими мечами и секирами, насадили голову на копье, водрузили ее на башне и стали потешаться над ромеями [крича], что они закололи их императора, как жертвенное животное. Магистр Иоанн стал добычей варварского неис-товства и понес, таким образом, кару за [преступления], совершенные им против святых храмов, - ведь говорят, что он разграбил в Мисии много [церквей] и обратил в свое частное имущество их утварь и свя-щенные сосуды.
Ободренные такой победой, росы вышли на следующий день из города и построились к бою на открытом месте. Ромеи также выстроились в глубокую фалангу и двинулись им навстречу.
Был между скифами Икмор, храбрый муж гигантского роста, [первый/ после Сфендослава предводитель войска, которого [скифы] почитали по достоинству вторым среди них. Окруженный отрядом приближенных к нему воинов, он яростно устремился против ромеев и поразил многих из них. Увидев это,4- один из телохранителей императора, сын архига критян Анемас’, воспламенился доблестью духа, вытащил висевший > него на боку меч, проскакал на коне в разные стороны и, пришпорив его, бросился на Икмора, настиг его и ударил [мечом] в шею - голова скифа, отрубленная вместе с правой рукой, скатилась на землю. Как только [Икмор] погиб, скифы подняли крик, смешанный со стоном, а ромеи устремились на них. Скифы не выдержали натиска противника, сильно удрученные гибелью своего предводителя, они забросили щиты за спины и стали отступать к городу, а ромеи преследовали их и убивали. И вот, когда наступила ночь и засиял полный круг луны, скифы вышли на равнину и начали подбирать своих мертвецов. Они нагромоздили их перед стеной, разложили много костров и сожгли, заколов при этом по обычаю предков множество пленных, мужчин и женщин Совершив эту кровавую жертву, они задушили [несколько] грудных младенцев и петухов, топя их в водах Истра. Говорят, что скифы почитают таинства эллинов, приносят по языческому обряду жертвы и совершают возлияния по умершим, научившись этому то ли у своих философов Анахарсиса и Замолксиса, то ли у соратников Ахилла. Ведь Арриан пишет в своем «Описании морского берега» , что сын Пелея Ахилл был скифом и происходил из городка под названием Мирмикион, лежащего у Меотидского озера. Изгнанный скифами за свой дикий, жестокий и наглый нрав, он впоследствии поселился в Фессалии. Явными доказательствами [скифского происхождения Ахилла] служат покрой его накидки, скрепленной застежкой, привычка сражаться пешим, белокурые волосы, светло-синие глаза, сумасбродная раздражительность и жестокость, над которыми издевался Агамемнон, порицая его следующими словами: «Распря единая, брань и убийство тебе лишь приятны». Тавроскифы и теперь еще имеют обыкновение разрешать споры убийством и кровопролитием. О том, что этот народ безрассуден, храбр, воинствен и могуч, [что] он совершает нападения на все соседние племена, утверждают многие; говорит об этом и божественный Иезекииль такими словами: «Вот я навожу на тебя Гога и Магога, князя Рос» . Но довольно о жертвоприношениях тавров.
На другой день на рассвете Сфендослав созвал совет знати, кото-рый на их языке носит название «комент» . Когда они собрались вокруг него, Сфендослав спросил у них, как поступить. Одни высказали мнение, что следует поздней ночью погрузиться на корабли и попытаться тайком ускользнуть, потому что невозможно сражаться с покрытыми железными доспехами всадниками, потеряв лучших бойцов, которые были опорой войска и укрепляли мужество воинов. Другие возражали, утверждая, что нужно помириться с ромеями, взяв с них клятву, и сохранить таким путем оставшееся войско. [Они говорили, что] ведь нелегко будет скрыть бегство, потому что огненосные суда, стерегущие с обеих сторон проходы у берегов Истра, немедленно сожгут все [их корабли], как только они попытаются появиться на реке.
Тогда Сфендослав глубоко вздохнул и воскликнул с горечью: «Погибла слава, которая шествовала вслед за войском росов, легко побеждавшим соседние народы и без кровопролития порабощавшим целые страны, если мы теперь позорно отступим перед ромеями. Итак, проникнемся мужеством, [которое завещали] нам предки, вспомним о том, что мощь росов до сих пор была несокрушимой, и будем ожесточенно сражаться за свою жизнь. Не пристало нам возвращаться на родину, спасаясь бегством; [мы должны] либо победить и остаться в живых, либо умереть со славой, совершив подвиги, [достойные] доблестных мужей!» Вот какое мнение высказал Сфендослав.
О тавроскифах рассказывают еще и то, что они вплоть до нынешних времен никогда не сдаются врагам даже побежденные, - когда нет уже надежды на спасение, они пронзают себе мечами внутренности и таким образом сами себя убивают. Они поступают так, основываясь на следующем убеждении: убитые в сражении неприятелем, считают они, становятся после смерти и отлучения души от тела рабами его в подземном мире. Страшась такого служения, гнушаясь служить своим убийцам, они сами причиняют себе смерть. Вот какое убеждение владеет ими.
А тогда, выслушав речь своего повелителя, [росы] с радостью согласились вступить в опасную борьбу за свое спасение и [приняли решение] мужественно противостоять могуществу ромеев. На следующий день (шел шестой день недели, двадцать четвертый - месяца июля) к заходу солнца все войско тавроскифов вышло из города; они решили сражаться изо всех сил, построились в мощную фалангу и выставили вперед копья. Император, со своей стороны, выстроил ромеев и вывел их из укрепления. Вот уже завязалась битва, и скифы с силой напали на ромеев, пронзали их копьями, ранили стрелами коней и валили на землю всадников. Видя, с какой неистовой яростью бросался Сфендос- лав на ромеев и воодушевлял к бою ряды своих, Анемас, который про-славился накануне убиением Икмора, вырвался на коне вперед (делать это вошло у него в обычай, и таким путем он уже поразил множество скифов), опустив поводья, устремился на [предводителя росов] и, уда-рив его мечом по ключице, поверг вниз головою наземь, но не убил. [Сфендослава] спасла кольчужная рубаха и щит, которыми он вооружился, опасаясь ромейских копий. Анемас же был окружен рядами скифов, конь его пал, сраженный тучей копий; он перебил многих из них, но погиб и сам - муж, которого никто из сверстников не мог превзойти воинскими подвигами.
Гибель Анемаса воодушевила росов, и они с дикими, пронзительными воплями начали теснить ромеев. Те стали поспешно поворачивать назад, уклоняясь от чудовищного натиска скифов. Тогда император, увидевший, что фаланга ромеев отступает, убоялся, чтобы они, устрашенные небывалым нападением скифов, не попали в крайнюю беду: он созвал приближенных к себе воинов, изо всех сил сжал копье и сам помчался на врагов. Забили тимпаны и заиграли военный призыв трубы; стыдясь того, что сам государь идет в бой, ромеи повернули лошадей и с силой устремились на скифов. Но вдруг разразился ураган вперемежку с дождем: устремившись с неба, он заслонил неприятелей: к тому же поднялась пыль, которая забила им глаза. И говорят, что перед ромеями появился какой-то всадник на белом коне; став во главе войска и побуждая его наступать на скифов, он чудодейственно рассекал и расстраивал их ряды. Никто не видал его, как рассказывают, в расположении войска ни до битвы, ни после нее, хотя император разыскивал его, чтобы достойно одарить и отблагодарить за то, что он свершил. Но поиски были безуспешны. Впоследствии распространилось твердое убеждение, что это был великомученик Феодор, которого государь молил и за себя, и за все войско быть соратником, покровителем и спасителем в битвах. Говорят, что накануне сражения вечером произошло следующее. В Византии одной девице, посвятившей себя Богу, явилась во сне Богородица, Которую сопровождали огненные воины. Она сказала им: «Позовите Мне мученика Феодора», - сейчас же к Ней подвели храброго и смелого вооруженного мужа. Богородица обратилась к нему со словами: «Твой Иоанн в Дористоле, о досточтимый Феодор, сражается со скифами и находится в крайнем затруднении; поторопись его выручить - если промедлишь, ему не избежать опасности». Тот ответил, что готов повиноваться Матери своего Господа и Бога, и, сказав это, сразу же удалился. Тут же и сон отлетел от глаз девицы. Вот каким образом сбылось сновидение этой девушки.
Последовав за святым мужем, ромеи вступили в бой с врагами. Завязалась горячая битва, и скифы не выдержали натиска конной фаланги. Окруженные магистром Вардой, по прозванию Склир, который со множеством [воинов] обошел их с тыла, они обратились в бегство. [Ромеи] преследовали их до самой стены, и они бесславно погибали. Сам Сфендослав, израненный стрелами, потерявший много крови, едва не попал в плен; его спасло лишь наступление ночи. Говорят, что в этой битве полегло пятнадцать тысяч пятьсот скифов, [на поле сражения] подобрали двадцать тысяч щитов и очень много мечей. Среди ромеев убитых было триста пятьдесят, но раненых было немало. Вот какую победу одержали ромеи в этом сражении.
Всю ночь провел Сфендослав в гневе и печали, сожалея о гибели своего войска. Но видя, что ничего уже нельзя предпринять против несокрушимого всеоружия [ромеев], он счел долгом разумного полко-водца не падать духом под тяжестью неблагоприятных обстоятельств и приложить все усилия для спасения своих воинов. Поэтому он отрядил на рассвете послов к императору Иоанну и стал просить мира на следующих условиях. Тавроскифы уступят ромеям Дористол, освободят пленных, уйдут из Мисии и возвратятся на родину, а ромеи дадут им возможность отплыть, не нападут на них по дороге с огненосными кораблями (они очень боялись «мидийского огня», который мог даже и камни обращать в пепел), а кроме того, снабдят их продовольствием и будут считать своими друзьями тех, которые будут посылаемы по торговым делам в Византий, как было установлено прежде.
Император почитал мир гораздо больше войны, потому что знал, что мир сохраняет народы, а война, напротив, губит их. Поэтому он с радостью принял эти условия [росов], заключил с ними союз и со-глашение и дал им хлеба - по два медимна1 на каждого. Говорят, что из шестидесятитысячного войска росов. хлеб получили только двадцать две тысячи человек, избежавшие смерти, а остальные тридцать восемь

Переговоры Иоанна Цимисхия и Святослава. Миниатюра Мадридского списка Хроники Иоанна Скипицы

тысяч погибли от оружия ромеев. После утверждения мирного договора Сфендослав попросил у императора позволения встретиться с ним для беседы. Государь не уклонился и, покрытый вызолоченными доспехами, - подъехал верхом к берегу Истра, ведя за собою многочисленный отряд сверкавших золотом вооруженных всадников. Показался и Сфендослав, приплывший по реке на скифской ладье; он сидел на веслах и греб вместе с его приближенными, ничем не отличаясь от них. Вот какова была его наружность: умеренного роста, не слишком высокого и не очень низкого, с мохнатыми бровями и светло-синими глазами, курносый, безбородый, с густыми, чрезмерно длинными волосами над верхней губой. Голова у него была совершенно голая, но с одной сто-роны ее свисал клок волос - признак знатности рода; крепкий затылок, широкая грудь и все другие части тела вполне соразмерные, но выглядел он угрюмым и диким. В одно ухо у него была вдета золотая серьга; она была украшена карбункулом, обрамленным двумя жемчужинами. Одеяние его было белым и отличалось от одежды его приближенных только чистотой. Сидя в ладье на скамье для гребцов, он поговорил немного с государем об условиях мира и уехал. Так закончилась война ромеев со скифами.
Сфендослав оставил Дористол, вернул согласно договору пленных и отплыл с оставшимися соратниками, направив свой путь на родину. По пути им устроили засаду пацинаки - многочисленное кочевое племя, которое пожирает вшей, возит с собою жилища и большую часть жизни проводит в повозках. Они перебили почти всех [росов], убили вместе с прочими Сфендослава, так что лишь немногие из огромного войска росов вернулись невредимыми в родные места.
Таким образом, император Иоанн, как явствует из предыдущего рассказа, всего за четыре месяца победил полчища росов и возвратил ромеям Мисию. Он переименовал Дористол в Феодорополь в честь Стратилата мученика Феодора и, оставив там надежную охрану, вернулся с большими трофеями в Византий. Встретив императора перед стенами, горожане преподнесли ему венды и скипетры, отделанные золотом и драгоценными камнями. Они привезли с собою и украшенную золотом колесницу, запряженную белыми лошадьми; они просили [Иоанна] взойти на нее, чтобы отпраздновать полагающийся в таких случаях триумф. Иоанн принял венцы и скипетры, богато одарил за них горожан, но взойти на колесницу не пожелал. Устлав золотое сиденье колесницы пурпурными мисийскими одеждами и венками, он водрузил на нем вывезенное из Мисии изображение Богородицы, заключающей в Свои объятия Богочеловеческий Логос. Сам он следовал на резвом коне сзади, увенчав голову диадемой, с венками и скипетрами в руках.
Таким образом проехал Иоанн, совершая свой триумф посреди города, украшенного повсюду пурпурными одеяниями, осененного наподобие брачного чертога ветвями лавра и златоткаными покрывалами. Он вступил в великий храм божественной Премудрости и, воздав благодар-

Триумфальное шествие Иоанна Цимисхия. Миниатюра Мадридского списка Хроники Иоанна Скилицы

ственные молитвы, посвятил Богу первую долю добычи - роскошный мисийский венец, а затем последовал в императорский дворец, ввел туда царя мисян Бориса и приказал ему сложить с себя знаки царского достоинства. Они состояли из тиары, отороченной пурпуром, вышитой золотом и жемчугом, а также из багряницы и красных полусапог. Затем он возвел Бориса в сан магистра. Вот каким образом император Иоанн в очень короткое время сверх всяких ожиданий одержал столь великую победу, сломил и поверг ниц своей воинской опытностью, мудрой доблестью и отвагой высокомерное бахвальство росов и подчинил ромеям
Мисию. Вернувшись в Византий, он провел там зиму, награждая по обычаю подданных дарами и развлекая обильными угощениями.
Книга 10
И на другие тягчайшие беды указывал восход появившейся тогда звезды, а также напугавшие всех огненные столбы, которые показались затем поздней ночью в северной части неба; ведь они знаменовали взятие тавроскифами Херсона и завоевание мисянами Веррии.
(Перевод М. М. Копыленко. С. 43-45, 55-59, 68-83, 90-91)

Лев Диакон (Leon Diakonos) - византийский хронист конца 10 века. Принадлежал к придворным кругам. Участвовал в походе императора Василия II на болгар в 986 году. "История в X кн." Льва Диакона написана около 990 года, посвящена событиям 959-976 годов (отражено и начало правления Василия II ). 1-я часть "Истории" - пересказ не дошедшего до нас источника того же времени (так называемые "Истории Фок"), 2-я часть написана на основании личных наблюдений и рассказов очевидцев. Идеализация Никифора Фоки и Иоанна Цимисхия, по-видимому, преследовала цель подчеркнуть бедственное положение Византии в начале правления Василия II. Это соч. - важный источник для истории Древней Руси (описание походов кн. Святослава на Балканы).

А. П. Каждан. Москва.

Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. - М.: Советская энциклопедия. 1973-1982. Том 8, КОШАЛА – МАЛЬТА. 1965.

Лев Диакон (Асинский) - византийский писатель. Родился около 950 г. в г. Калоя в Малой Азии, умер около 1000 г. Принадлежал к придворным кругам. Участвовал в неудачном походе императора Василия II против болгар в 986 г. «История» Льва Диакона, посвященная событиям царствования трех императоров (Романа II, Никифора II Фоки и Иоанна Цимисхия ), 959-976 гг., написана после 992 г., частично на основании личных наблюдений и рассказов очевидцев. «Славное царствование» императоров Никифора II Фоки и Иоанна Цимисхия Лев Диакон противопоставляет неудачному началу правления Василия II. Это сочинение, содержащее описание походов русского князя Святослава на Балканы, - важный источник по истории Древней Руси. Стилистически Лев Диакон стремился подражать Агафию Миринейскому. Кроме «Истории», сохранившейся в единственном списке, перу Льва Диакона принадлежит энкомий императору Василию II, написанный с прямо противоположных позиций: в нем восхваляется Василий II и осуждаются его предшественники на троне.

Византийский словарь: в 2 т. / [ сост. Общ. Ред. К.А. Филатова]. СПб.: Амфора. ТИД Амфора: РХГА: Издательство Олега Абышко, 2011, т. 1, с.555.